Почти уже вчера

5 сентября 1946 года, то есть ровно 60 лет назад родился величайший певец всех времёнг и народов Фредди Меркури.

Я не хочу долго распинаться о его таланте. Просто скажу, что мне его сильно не хватает.

Happy Birthday, Freddy! we Love you!

---

Черновик №9

18 шагов на восток.

Weiss Kreuz

Пэринг: если скажу, никто читать не будет.

Объём: 422 слова.

Саммери: Приступ отчаяния.

Посвящается: Некоторым непорядочным личностям, переодически проверяющих на прочность моё сердце...

- Мне НЕ нужен сторож.

- Но мне НУЖЕН ты!

Дверь захлопнулась перед моим носом. Почему? Два года я спал в этой комнате, охраняя своего бога от всех. Даже от комаров. Комок клокочет в горле, сердце почти выпрыгивает из груди. Глаза жжёт огнём. Конечно, я плакал раньше… Очень даже часто… Но это особые слёзы… Слёзы разбитого сердца.

Восемнадцать шагов на восток. Угловая комната - моя. Большая и просторная, с большой кроватью, коврами на стенах, незанятых окнами, иконами, крестами и ножами… Я так редко здесь появляюсь… Теперь, наверно, буду чаще.

Ложусь на кровать, смотрю в потолок. Что ты натворил, Брэд? Что!? Зачем ты это сказал, зачем ты это сделал!? Я знаю, ты никогда не придёшь мириться. Даже не вспомнишь, если я не приду завтракать… А что, это мысль… Остаться здесь, запереться, ждать голодной смерти… Брэд, не выдержу! Уж я-то себя знаю… Буду ходить по ночам за молоком…

А если они забудут обо мне!? В один прекрасный день он забудет внести в список продуктов обыкновенное молоко, красные яблоки, гранаты… то, что я так люблю… Слёзы текут с новой силой… Не выдержав, сдёргиваю повязку, закрывающую то, что раньше называлось моим вторым глазом… Отслоение сетчатки и полная диафрагменная дистрофия… Это очень страшно выглядит. И я не вижу им ничего… Теперь слёзы текут по обоим вискам, за уши, в волосы…

Бессилие сменяется вспышкой гнева. Вскакиваю, с размаху бью по чему-то. Большой аквариум с зацветшей водой разлетелся на осколки. По руке потекла кровь. Кровь и вода… «А кто такой Фарфарелло?» спросит он однажды. Я услышу эти слова и умру от разрыва сердца…

Я сижу на кровати. С порезанной руки капает кровь. Кровь мешается с водой. Вода течёт по полу. Я боюсь воды…

Вода? Правильно, надо утопиться. Налить холодной воды в ванну, лечь, опустить голову под воду и уснуть… Но ни в моей комнате, ни на этаже нет ванны, только большой душ…

Снова ложусь, смотрю в потолок. Когда я впервые переступил порог этой комнаты, здесь не было ничего. Я взял у Наги три пастельных мелка и нарисовал на потолке ирландский флаг, чтобы всегда можно было видеть его… Только не знаю, зачем… Я мог бы повеситься на собственном ошейнике…

Вдруг в голове вспыхивает яркий свет: Что я творю!? Зачем я думаю о смерти, когда надо только вернуться на восемнадцать шагов на запад, пихнуть дверь и сказать три заветных слова: I Love You.

Встаю, подхожу к двери.

Её открывают снаружи.

- Я не нуждаюсь в психоаналитике, Шульдих, - хочу сказать я, но давлюсь словами. На пороге стоит Брэд.

- Вернись, Фарфарелло, я был неправ, - говорит он. - Я тебя люблю.

---

Да, ваш покорный слуга...

... пересмотрел Loveless и малость тронулся умом. Это временно. Потерпите

---

Черновик №8 (наверно)

Painless.

Фэндом: Loveless.

Драббл, 139 слов.

POV Йоджи.

Бета: Ями.



Painless, Painless, Painless...

Я написал это слово наверно сто тысяч раз. С английского оно распадается на два: "Нет" "Боль".

Боль. Почему? Я запутался. Распутываться будет больно. Больнее, чем раздирать свалявшиеся за ночь волосы (не знаю каково это, но много раз слышал это выражение от других). Больнее?

Но я не чувствую боль.

Что в таком случае, то странное, странное чувство, грузящее изнутри, когда я остаюсь один? Боль? Не знаю. Кио как-то оттаскал меня за ушко, было неприятно. Но не больно.

Та девчонка чуть не отправила меня на Тот свет, душа запуганной птицей дёрнулась в груди и стало страшно. Не более того...

Но то, что я чувствую сейчас. Даже сейчас, когда Ни-тян совсем рядом, в соседней комнате...

Тяжело. Хочется вырвать сердце, чтобы... Не было…

Painless - нет боли.

Но ведь это не простая боль? Скажи мне, Ни-тян, разве это не... Любовь?…

@музыка: Aqua, Сartoon heroes

@настроение: отходняк от одного из самых классных анимэ всех времён и народов...

---

Забойный тестик!

Результат публикую здесь, чтобы все видели его верность!

http://aeterna.ru/testrun.php

Поздравляем!!! Вы - Голубой

Прекрасный партнер. Вы искренни, преданны и чувствительны. Стремитесь удовлетворить своего партнера. Вы считаете секс — искусством, ваш "подход" элегантен. Наслаждаетесь сексом по полной программе, хотя вашу страсть скорее можно сравнить с огромными океанскими волнами то и дело накатывающимися на пустынный берег, нежели с горячим пламенем газовой горелки.

---

Всех...

С Выпускными нынешними и будущими,

Днём летнего солнцестояния и

Годовщиной начала войны.



Невесёлое настроение, скажу я вам, но накрапать кое-что (даже без Ворда) удалось:

Посвящается Эрли и Кену:

"Помнишь?", драббл, не закончен, слова не считал.

- Ты помнишь, как мы познакомились?

- Да. Это было во время летних каникул, в Токийском национальном зверинце.

- У животных не может не быть души... Но их страдания не трогают Бога. Но я не люблю, когда их обижают, запирают в клетки...

- Мы с Оми и ребянами из команды были на экскурсии. Они пошли в инсектариум, на выставку пауков...

- У нас обоих арахнофобия. Туда же рванул класс Наги... А я пошёл смотреть на животных один.

- Мы столкнулись у вальеры серн?

- Да.

- Я спросил, нашёл ли ты здесь себя...

- Я сказал, что я - леопард. И спросил, какое любимое животное у тебя. Ты сказал: Лев.

***

- Значит, мы кошки, родственники... Должны дружить.

- Значит должны...

Помолчав немного, Фарфарелло протянул руку сквозь решётку и погладил серну по морде. Та и не подумала бежать.

- Почему тебя так любят животные? - Кен попытался повторить манёвр, но олениха бросилась в сторону.

- Потому что я их люблю. И потому что ненавижу тех, кто мучает их...

Удивление и непонимание. Человек, которому ничего не стоит одним махом перебить целую армию, любит и жалеет животных в зверинце!? Нет уж, легче представить себе Брэда, подающего милостыню. Или смеющегося Айю. Только не это!

- Убири гримасу недоверия, Хидака, я не на работе. Хотя, если хочешь, могу и прикончить... Если попросишь...

- Что-то ты сегодня добрый.

- Транквелизаторы, я целый день на тормозах... Пойдём отсюда? Дети не маленькие, придут домой, никуда не денутся...

***

- Куда мы тогда пошли?

- Мы поднялись на смотровую площадку за зверинцем, зашли в кафе...

- Да, точно... Я написал Наги SMS-сообщение, чтобы ждал меня после экскурсии около входа в зверинец.

- Мы говорили о чём-то?

- Да...

@музыка: Weiss kreuz, Mellow Candle

@настроение: Нэээ.......

---

Те, кто смотрел Yellow Submarine, меня поймут

Смотрю Weiss, благодаря своему тормозному плееры БЕЗ субтитров и перевода. Чем дольше смотрю, тем больше проникаюсь к Йоджи (но я его никогда не полюблю, не надейтесь!!!), а главное, понимаю, как же он похож на Джона Леннона в мультфильме Yellow Submarine!!! Присто копия!!! (нет, так может думать только квиноман...)

*ушёл смотреть дальше*

---

Очередной вопрос...

@музыка: Aqua, Сartoon heroes

@настроение: Mellow candle

---

Мне сейчас сказали...

Ужас... Кровью сердце облилось, когда прочитал СМС-ку от одногруппницы: "Последние слова, сказанные Меркюри, были: "Я ПРОДОЛЖАЮ вас любить"..."

Люблю я его, всё-таки... Не верю, что он мог быть таким плохим, каким мне его постоянно пытаются представить... Для меня он - святой!

@музыка: WeissKreuz, Jeepstar

@настроение: В ужасе...

---

Черновик №6. Часть1

"Меня зовут Наги".

ООС, неожиданный финал.

Наги/Оми.

Кен читал, ему понравилось



Это я. Меня зовут Наги. Мне 16 лет, и меня окружают психи и сумасшедшие.Одни, как те двое, что играют сейчас в карты на 3 пошлых желания, больше. Другие, как тот, что пытается вызвать на дуэль микроволновку – меньше.

~Наги, я дам тебе тысячу йен, если скажешь, какие карты у Фарфа, - звенит в голове настойчивый голос Шульдиха. Хорошо, что он не знает, что Фарф даст мне три тысячи, если я не скажу.

- Наоэ! – донеслось с кухни.

Это Брэд. Он мой… эээ… ну, в общем, отец. Он не то чтобы псих, но всё-таки немножко того. Свихнёшься, если ты Оракул. После каждого невесёлого видения он пытается приготовить что-нибудь в микроволновке. Каждый раз это кончается вызовом последней на дуэль и истошным криком «Наоэ!» на весь дом.

- Я здесь, но не надолго.

- Тогда почини её!

Приказ есть приказ, и от него никуда не денешься. А чего тут чинить? Ох, Брэдли, самого бы тебя в печку часика на два, чтобы успокоился…

- Брэд! Наги хочет тебя вместо пиццы запечь! – крикнул из гостиной телепат. Я судорожно втянул воздух. – И, кстати, Наги, сам посуди, ну откуда у этого психа три тысячи йен!?

Грохот и сдавленный сип Шульдиха. Это Фарфарелло – мой друг, моё домашнее животное и наша большая головная боль. Он не любит, когда его называют психом… Ставлю сто против одного, что Брэд подождёт, когда Шульдих перестанет вырываться из цепких лап друга и лишь потом возьмёт за дверью лом и вырубит Фарфарелло. Только не это! Приходится возвращаться к картёжникам, вытаскивать из себя телекинетические силы и с их помощью отрывать ирландца от уже полузадушенного Шульдиха.

- Фарфи, - взмолился я, отодвинув его в сторону, - если не хочешь снова на поводок, ты не должен себя так вести! И вообще, я давно опаздываю!

- Куда это? – Шульдих приподнялся на локтях, облизал губы. – На свидание, да?

Чёрт меня дёрнул сказать «Да!». В глазах телепата запрыгали дьяволята. Я испугался и дал дёру.



Это «Конеко», цветочный магазин. Если кто-нибудь из наших узнает, что я здесь бываю… Скорее всего, Брэд отдаст меня на растерзание Шульдиху… И бедные-бедные мои мозги, в таком случае… Нет, об этом лучше не думать.

- Привет! Что-то ты сегодня поздно. Кстати, утром гвоздики привезли, не хочешь взглянуть?

Это Ёджи. Чеширский кот с разбитым сердцем. Чем больше он треплется вечером, тем, значит, дольше его мучили кошмары накануне. Жаль его, но я ничем не могу помочь.

- Привет.

Это Айа. Вредина и задавака. Не люблю таких.

- Где этот, интернетзависимый?

- Наверху.

Не любит он меня. Странно, вообще-то. Но для него мир не имеет оттенков только Белые и Чёрные. Ну, ещё Громкие, иногда… И я его не люблю. За пуленепрошибаемость.

Хорошо, ещё Кена нет. А то опять начал бы пытать, за какую футбольную команду и за чью сборную я болею. Да не за какую! Аллергия у меня на футбол! Предпочитаю лыжи. Особенно после нашего маленького отпуска в горах…

Дверь приоткрыта, интернетзависимый-ака-Тсукиено Оми долбит по клавиатуре. Чатится, значит, с друзьями… Ну, ничего, и не таких в чувство приводили. Оми хороший, только мал-маласть зацикленный. Но не сумасшедший, что не может не радовать. Дома психи поперёк горла. Хотя, с ними тоже бывает весело. Но не со старшими. Фарфарелло – другое дело. Правда, юмор у него с медным привкусом, но это не страшно.

Я прокрался ему за спину, медленно опустил ладони на плечи и резко сжал:

- Бу!

Тсукиено взвизгнул, но тут же рассмеялся, развернулся ко мне лицом. Я забрался ему на колени, обнял за шею.

- Я соскучился.

- Я тоже. Где ты пропадал? Погоди, я напишу, что ты пришел, и пойдём вниз, здесь душно.

Я кивнул, позволил ему написать ответ, сам выключил проклятый лэптоп, открыл окно, немного постоял у него. Вдруг внизу мелькнула рыжеволосая тень. Дьявол! Я сполз по стенке.

- Что случилось? – Оми подхватил меня под локоть, потащил вниз.

- За мной следили. Шульдих, я в этом не сомневаюсь. Боже… - я был готов расплакаться.



От обиды я даже не помнил, как добрался до дома. Помню, что столкнулся с немцем в коридоре. И сразу же набросился на него:

- С какой стати ты за мной следишь!?

- Брэд должен знать, где и с кем каждый из нас проводит свободное время.

- Не может быть, рыжий сказал то, что думал… - донёсся сверху обманчиво-нежный низкий голос. Я поднял голову и увидел Фарфарелло, стоящего на предпоследней ступеньке.

- А, ну, брысь отсюда! – прикрикнул Шульдих. Я воспользовался тем, что он отвлёкся, чтобы сбежать. Ничего, вернусь домой, когда ссора кончится. У них синяки не сходят. И ссадины. Но серьёзная драка была только раз, из-за того, что Фарф разбил машину Шульдиха. Но у Брэда хорошая фантазия на наказания: он бросил их двоих на несколько тяжёлых заданий подряд. А меня он обычно рукоприкладно наказывает. Брр, теперь понимаете, почему я такой недотрога?



В комнате кто-то есть. Кто-то, ха! Фарфарелло. Лежит на моей кровати в ногах, свернувшись в маленький комок, и тихо поскуливает. Да, он не чувствует физической боли. Но у него тоже есть душа. Как не странно. И, как не странно, она у него очень ранимая. А плакать он приходит ко мне, потому что я, по его словам, умею жалеть. Вот и сейчас я сел рядом, повернул его на бок, расстегнул ошейник, затащил его голову себе на колени, погладил короткие жёсткие волосы. У ирландца была подбита левая скула, расцарапано правое плечо. Ясно, значит на Шульдихе подобные «украшения» расположены в зеркальном отображении. Сильный эмпат может ранить мыслью. А Джей – очень сильный. Я видел, как однажды его рана мгновенно отобразилась у Кроуфорда, стоявшего в нескольких метрах от эпицентра драки. Вот она, сила эмоций…

- Не плачь, - тихо попросил я. – Ты же знаешь, что он специально… Ему нравится делать окружающим больно…

- Знаю… - всхлип, широкая ладонь у меня на коленке. – Но ведь он и вправду следил за тобой по заданию Брэда… Хотя, что такого он может узнать…

- Уж не волнуйся, если узнает… - я поёжился, - мне не жить…

- Круто… - последний всхлип, Фарф постепенно успокоился, повернулся на спину, положил мою руку себе на грудь. – Тогда ты успел так нагрешить?

- Не скажу!

- Колись, - начинает улыбаться, и палец скользит по внутренней стороне мой руки, под водолазкой. Щекотно, чёрт возьми! – Чего ещё о Вас, молодой человек, не знает Ваш «папочка»?

- У тебя настроение меняется быстрее, чем ветер в Англии!

- Не увиливай! Отвечааай…

Да друзья мы, в конце концов, или нет!? Могу я хоть кому-нибудь излить душу!? Имею право? Имею! И гори оно всё синим пламенем!

- Я влюблён.

- Поздравляю! Крольчуля в курсах?

- Не перебивай. Дело в том, что эти свидания… Я… В общем, я часто ужинаю и даже ночую у Вайсс. Я люблю Оми. Мы хотим накопить денег и сбежать в Англию. У него там подруга живёт, она обещала обеспечить нам безопасность… Вот. Всё. Иди, докладывай Брэду.

- Эй, Наги, - Фарфарелло сел, потом, встал на колени, притянул меня к себе так, чтобы смотреть мне прямо в глаза, - ты в своём уме, приятель? Брэд меня не стал бы слушать, даже если бы я оказался на стороне Шульдиха! – он с силой тряхнул меня за плечи. – Он больше никогда не будет следить за тобой, клянусь!

«Клянусь» прозвучало как-то странно, холодно и многообещающе. Потом он быстро чмокнул меня в кончик носа и смылся. Вот это да… Я скинул кроссовки, уткнулся носом в подушку. «Логика Фарфарелло» понятие примерно такое же абстрактное, как «японский рок-н-ролл». Она вроде есть и вреде совершенно и нет. Боюсь, что он просто сейчас возьмёт тот тесачок, что я ему на свою беду на День рождения подарил, да и угробит Шу. А то ещё разделает и приготовит. А готовить он умеет, просто об этом никто не знает. Кроме меня. Потому что кроме меня с ним все боятся оставаться в одном доме… Ох… Я дотянулся до мобильника, набрал СМС-сообщение для Оми: «Если любишь, позвони мне, пожалуйста». Через минуту телефон завибрировал у меня в руках.

- Что случилось? – мурлыкнул Оми. Я явно его разбудил.

- Шульдих действительно за мной следил сегодня. Фарф дал слово, что больше такого не допустит… Короче, если я завтра не приду, значит, буду на похоронах – своих или шульдиховских, в зависимости от того, кто проворнее немец или ирландец…

- Не паникуй. А завтра ты прийти просто обязан: Айа уедет в Киото, у Кена – УЕФА, его даже пиццей от телевизора не оторвать…

- А Кудо?

- А когда он последний раз нам мешал?

- Напомнить, когда и как он нам последний раз помог!? – громким шёпотом поинтересовался я, улыбнулся. Оми засмеялся. Потом глубоко вздохнул и спросил:

- Сколько у тебя денег?

- Мало, семь тысяч примерно. До Саппоро доехать не хватит… Что твоя эта Гроза нечисти говорит?

- Она говорит, что нужно больше. Она может добавить, но совсем чуть-чуть. Наги, я скучаю… Я схожу с ума, постоянно о тебе думаю…

- Мы расстались несколько часов назад. Не ной, прошу тебя! А то я сейчас расплачусь, а завтра у меня будут синяки под глазами. Я этого не хочу. В особенности, если вспомнить, что моя любимая аквариумная рыбка пообещал устроить взбучку любому, из-за кого я буду плакать. Усёк?

- Ага! Ладно, приходи…

- Хорошо. Спокойной ночи!

- Целую, пока!

Зашвырнув телефон на самый дальний угол столика, я повернулся на бок. Пока что рано засыпать. Скрипнула дверь, в комнату проскользнула тонкокостная тень, на четвереньках подобралась к кровати, потёрлась головой и мой свисающий локоть, легла на пол.

- Надеюсь, обошлось без жертв, - прошептал я, почесав Фарфарелло за ухом.

- Пока без… - отозвался он.

Любит меня, сукин сын, всё терпит от меня, выслушивает. Как собака. Даже лучше, ибо временами он может дать такой совет – закачаешься. Если бы не он, кстати, я до сих пор ходил бы с позорным клеймом «последний девственник Токио», кое повесил на меня Шульдих. Спасибо, Эрли, если понадобится, я попрошу тебя подержать свечку…



Из школы я шёл, дрожа всем телом. Я буквально физически ощущал взгляд Шульдиха, чувствовал его эмоциональный фон, чуял его запах. Чуть позади меня в толпе шёл молодой человек, косивший под Джона Уэйна. Я всегда обращаю внимание на таких. Забавные они, все на одно лицо, в синих рубашках, с удавками на шеях… Этот отличался от других только огромными зеркальными очками в духе Дитера Болена и настоящим шерифским значком. Помнится ещё в Розенкройц, во время учебного выезда в Мексику, я украл точь-в-точь такой же и, кажется, подарил Салли…Салли? Я затормозил в другой стороне перекрёстка. Молодой человек тоже остановился, и я смог его как следует рассмотреть. Из-под большой коричневой шляпы торчали короткие серовато-белые волосы и маленькие круглые уши с совершенно явными проколами. Раз, два, три, четыре… Четыре в одном и четыре в другом. Килограмм тонального крема с трудом скрывал тёмные шрамы на переносице и щеке, а за зеркальным стеклом трудно было не заметить отсутствие глаза. Фарфи… Но что он здесь делает? И к чему этот маскарад? Надеюсь, ради меня.

Вдруг в толпе показался Шульдих.

~Следишь за мной, свинья! – поинтересовался я.

~А как же иначе нам с Брэ контролировать вас, молодой…

Но вдруг его грубо прервали. Я обернулся. Но успел заметить только как «Уэйн» врезал немцу в живот, «ласково» взял за плечо и поволок в подворотню. Порыв ветра сорвал с него шляпу, и я увидел яркий блик, мелькнувший в коротких светлых волосах. Я перебежал дорогу, подхватил шляпу, пока на неё никто не наступил, бросил короткий взгляд в переулок. Фарфарелло снял очки и теперь стал вполне узнаваем. Он прижимал Шульдиха к стене, удерживая за горло, и что-то настойчиво шептал на ухо. Немец вырывался, но Эрли держал очень крепко. Я прижал шляпу к себе и бросился к «Конеко».



- Фактически, он спас сегодняшний вечер… - выдохнул Оми, допив чай.

- Ага! – я нахлобучил шляпу ему на голову. Думал, будет смешно, а вышло сверхкавайно. – Ой, Ёджи, где фотоаппарат, шляпу придётся вернуть, и такого мы больше не увидим!

- Сейчас шляпа никуда не убежит? – спросил он с улыбкой. – Тогда, подождём рекламу. Где что в этом доме лежит, знает только Кен, а у него – УЕФА…

- Ладно. Подождём… - Оми протянул руку, взял меня за пальцы. Я улыбнулся. И вдруг вспомнил, где видел фотоаппарат последний раз.

- В твоей комнате, посмотри, фотик там…

- Вау! А что он там делает? – Кудо закурил.

- Проявлю плёнку, узнаешь, - улыбнулся Оми, высвободил пальцы. – Я сейчас, - и кинулся наверх.

Я проводил его взглядом, закрыл глаза. Бешеная идея сфоткаться для истории пришла в наши головы одновременно. Была глубокая ночи накануне миссии у него и итогового теста по немецкому у меня. Я давно мечтаю бросить учёбу, но никак не получается. Какой толк, если я до сих пор не знаю таблицу умножения, а с сильными глаголами в любой момент Шульдих помочь может. Чем я занимаюсь серьёзно, так это английским: в Англию, как-никак бежим… Акцент у Фарфарелло жутчайший, а знаний не осталось никаких. Но, не смотря на это, он помогал мне. Хороший он, нечего сказать… Если получится, возьму его с собой. Должен же кто-то нас охранять, готовить для нас, развлекать нас… Уверен, родной климат нормализирует его психическое состояние.

Всё это время Ёджи крутил шляпу в руках. Потом встал, подошёл к зеркалу, распустил волосы, надел её, задумался. Клянусь, в этом мужчине умер гениальный художник.

- Кен! – крикнул он, расстёгивая рубашку. – Где мой гримёрный набор?

- На чердаке, в шкафу, на верхней полке, - отозвался футболист.

- Я же говорил… Сгоняешь?

Я поднялся на третий этаж. Чердаком его можно было назвать, только обладая фантазией Кена. Там была огромная комната с диваном, несколькими креслами, журнальным столом и большим шкафом. И почему мы до сих пор не добрались до сюда? В шкафу обнаружился стратегический запас одежды, а на верхней полке – довольно увесистый косметический набор с карандашной надписью «Грим-works, принадлежит Ёджи, кто тронет, тот труп». Весело… Я стащил коробку телекинезом и вернулся в гостиную.

Оми уже ждал. В моё отсутствие комната была превращена в настоящую фотостудию. Неизвестно откуда взялся огромный кусок чёрного бархата, два больших зонтика с помощью фольги были превращены в светоотражатели… Боже…

Получив свой набор, Ёджи недобро заулыбался и убежал. Оми обнял меня за плечи, тронул губами ухо.

- Айа нас убьёт, - шепнул он.

- Знаю, - ответил я.

С кухни донеслась музыкальная заставка рекламной паузы, и к нам присоединился Кен.

- Что здесь происходит? – мурлыкнул он.

- Очередная безумная идея, - отозвался Оми. – Как «Киото-трэйл» поживают?

- Проигрывают… А им ещё летом с Албанией играть… Я даже иногда начинаю жалеть, что Казе пошёл на корм рыбам в Токийском заливе, он смог бы им помочь…

- Ты тоже.

Мы подняли глаза. Господь всемогущий, я представить не мог, что Ёджи, пероксидная болонка в дурацких очёчках может быть настолько красивым. Дело было даже не в светлых волнистых волосах, разложенных по плечам, и не в ярком гриме, и не в тёмно-синей надписи «Sin» на груди. Просто он был… не таким, каким мы привыкли его видеть.

- Твоя очередь, мелкий! – улыбнулся он, толкнул Оми на диван, открыл набор. Любимый задёргался.

- Погоди, Ёджи, дай я, тебе он никогда не дастся.

Я подбежал к дивану, забрался на него с ногами, встал на колени. Кудо хохоча, ушёл. Я оказался прав: Оми расслабленно позволил мне заняться его лицом. Вскоре на позолоченной щеке появилась фрезия, губы стали пунцовыми, а веки двухцветными – сверху синими, снизу – голубыми. А ещё, я наклеил ему ресницы и тоже покрыл их золотыми блестками. Зрелище было… Потом я снял с него рубашку и принялся расписывать серебряными и золотыми загогулинами грудь и руки. Остановить меня смог только Ёджи.

- Эй, - дружелюбно улыбнулся он, - надпись на крышке читал? Не переусердствуй.

- Хорошо, - я улыбнулся, дорисовал ветку цветущей вишни на правом плече, отстранился. – Всё!

- Сам потом всё это оттирать будешь! – заявил Оми, хлопая накладными ресницами.

- Естественно! – я чмокнул его в кончик носа. – Пойдёмте!

Едва раздался финальный свисток, на импровизированную студию приполз и Кен. Стало веселее, ибо фантазия на предмет прикольных кадров у него куда богаче, чем у меня. Где-то под конец он спросил:

- Наги, ты ревнивый?

- Нет, а что?

Хидака облизал губы, прищурился.

- Я хочу, чтобы вы поцеловались. Ангел и дьявол, будет здорово…

- Сволочь! – со смехом объявил я.

- Всего лишь фотограф. Причём, очень голодный. Так, Наги, в этом кадре и для тебя роль найдётся. Возьми стул, сядь на него с ногами и подопри щёку ладонью. А вы двое встаньте за его спиной… Да, именно так…

Потом старшие ушли на кухню – ужинать. Я лёг на пол и тихо засмеялся. Таким я мог быть только здесь. Дома я должен держать себя в руках, делать вид, что изо всех сил копирую поведение «любимого папочки» и хочу быть похожим на него… Да, я благодарен ему, даже люблю немножко… Но не более того.

- Устал? – Оми сел рядом. – Пойдём, поможешь отодрать краску.

- Устать должен был ты… Кстати, откуда такие навыки?

- У Кена два таланта – разбивать и ронять всё на своём пути и фотографировать. Он придумал для каждого из нас образ так или иначе связанный с цветами, нам соответствующим. Меня он одел в тёмно-розовые брюки и белую рубашку. На фоне звёздного неба смотрелось убийственно. Если верить Мэнкс, Персей потом ему чуть голову не отвернул.

- За что?

- За совращение малолетних.

Я захохотал и тут только вспомнил, почему пришёл прямо из школы.

- Оми, слушай, вы в прошлом году причины объявления Первой мировой войны проходили?

Тсукиено замер.

- Да, вроде бы…

- У тебя тетрадка сохранилась? У меня учебника нет, его Фарф порвал ещё в начале года, а завтра проверочная…

- Ты ко мне ходишь уроки делать?

- Не без этого… Ты же старше, да к тому же отличник…

- А ты?

- Мне что, ещё и перед тобой за оценки отчитываться!?

- Не злись, милый… - он улыбнулся, обнял меня за талию и тут же испуганно отпрянул: - А что?

- За каждый «неуд» Брэд меня хорошо бьёт. Ты же видел рубцы и синяки у меня на спине и заднице…

- Наги! Я не знал, что всё так плохо! Слушай сюда, будем подтягивать твои хвосты!

- С ума сошёл!? У тебя же выпускной класс! И магазин, и миссии… Ещё со мной напрягаться… Нет, не надо!

Мы давно были в ванной. Оми тщательно умывался, я стоял рядом, скрестив руки на груди. Из-за разговора о школе у меня пропало всякое настроение продолжать вечер. Помолчав немного, Оми выпрямился, развернулся ко мне, положил мокрую ладонь на затылок и по-хозяйски поцеловал.

- Я переживу, если мне не дадут золотую медаль, но не переживу, если по моей вине в твоём аттестате останется хоть одна «тройка»… - прошептал он. – И, потом, каким ты видишь своё будущее? – он намочил полотенце и начал вытирать роспись на груди.

- Пойду на компьютерные курсы и буду взламывать сайты за деньги… А ещё я превосходно умею убивать…

- Не вздумай! Когда мы сбежим отсюда, я попрошу Грозу нечисти порекомендовать нас в какой-нибудь хороший гуманитарный вуз. Я хочу быть врачом. А из тебя получился бы неплохой оператор мобильной связи, если бы не облучение и драконовские порядки,… но мы что-нибудь придумаем.

- Оми! – я задыхался от возмущения. – Ты совсем!? Строить планы при нашей жизни – смертельно опасно! Да и не люблю я этого делать!

- Пока у тебя есть я, а у меня – ты, ничего не случится, обещаю!

- Пока у меня есть Фарф, а у тебя – Айа, ты хотел сказать…

- Ты из-за оценок расстроился? Давай, - он взял сухое полотенце, - рассказывай, по каким предметам у тебя неприятности?

- Немецкий…

- А Шульдих на что?

- На то, чтобы подзатыльники развешивать. Но, если Эрли его не убил, он ещё не скоро рискнёт на меня руку поднять. Потом, математика. Я дизнуме… - я задумал, вспоминая, как правильно называется это расстройство, потом плюнул, - короче, просто не умею считать и не понимаю цифр.

- В одном доме с биржевиком! Наги, прости меня, конечно, но это позор! Уже поздно, пойдём в постель?

- Пойдём. Месяц назад у нас сменился учитель биологии и мы до сих пор не нашли общего языка.

- Что вы сейчас проходите?

- Дарвина, мать его…

- Маленький ещё ругаться! – кажется, возмущение было не наигранным.

- А трахаться? – я обнял его, положил его руки себе на талию. – Большой?



В потёмках я наступил на Фарфарелло и, естественно, разбудил его.

- Четвёртый час, - сообщил он, бросив взгляд на мой будильник. – А завтра важная контрольная, насколько я помню.

- Твоя шляпа, - не обращая внимания на его слова, отозвался я. – Кстати, Шу жив?

- Да, - ирландец перевернулся на спину, потянулся, - но живого места на нём не осталось…

Я сдавленно захихикал, забрался под одеяло, хотел спать, но потом понял, что сегодня Эрли заслужил не только большой леденец, который я куплю ему завтра по дороге из школы. Я перевернулся на живот, наклонился и ласково поцеловал его в губы.

- Спасибо, ты спас нам с Оми жизни…

- Not at all, - улыбнулся он, потрепал меня по плечу и снова задремал.



Понятное дело, что я полночи переписывал конспекты. Ни на секс, ни на сон времени не осталось. Я хотел остаться, Оми уговорил уйти, мотивировав это тем, что если Шульдих что и расскажет Брэду, я смогу сделать непонимающее выражение лица и отрицать всё до последнего. Разумный, логичный, правильный… Не то что я. И любой из нас.

За минуту до будильника зазвонил телефон. Кто бы это мог быть?

- Слушаю…

- Разбудила?

Тот… Когда-нибудь я попрошу Оми убить её. У самого – рука не поднимется, ведь когда-то я спас ей жизнь…

- Нет, я как раз собирался уходить. Тот, милая, я опаздываю. Учитель повесит меня, если я опоздаю ещё хоть раз… - я немилосердно врал, но другого способа отделаться от этой синеволосой куклы не было.

- Ты меня не любишь! – заявила она, собираясь расплакаться.

- Люблю, - машинально ответил я. Обладая мозгами трёхлетки, она никогда не поймёт, что её парень – гей, что он давно не любит её, да и не любил, наверно, никогда. – Тот, тебе что, делать нечего?

- Не-а! Волосы я помыла, Крольчулю искупала…

- Кто это? – шёпотом спросил с пола Фарфарелло.

- Тот, - ответил я и добавил одними губами: - Достала!

Эрли захихикал, встал, подошёл к зеркалу, взял расчёску, постарался причесать смявшиеся за ночь волосы. Знает ведь, что это гиблое дело, если расчёска сухая…

- Наги-сан! – потребовала к себе внимания Тот.

- Всё, не могу больше болтать, убегаю… - я бросил трубку, снова рухнул на постель, стал наблюдать за ирландцем. Проиграв схватку с причёской, он нашёл свою футболку, натянул её, сел на край моей кровати.

- Как ты можешь спать на полу, без подушки и одеяла?

Он пожал плечами. Преданный, как собака.

- Слушай, я знаю, о чём ты думаешь, - я сел. – Нам вряд ли хватит денег взять тебя с собой в Англию. Я очень, очень хотел бы взять тебя с собой, но…

- Наги, - он взял меня за руку, - я хотел сказать, что у меня есть кое-какие деньги. Я могу помочь вам сбежать. А я… Главное, чтобы ты был счастлив.

- Эрли… - я хлопнул себя по лбу. – В такие секунды я готов тебя убить! Хоть и не знаю, как это сделать. Я тоже тебя очень люблю! Ты мой лучший друг! Я очень хочу взять тебя с собой, и я не буду счастлив, если никто не будет приносить мне тапочки и готовить пиццу без помидоров… Сколько у тебя денег?

- Не могу сказать точно. Брэд давно лишил меня наличности, но перечисляет гонорар на счёт в банке. Проверишь вечером?

- Конечно! – я встал. – Но теперь я действительно опаздываю. Спасибо тебе, Эрли. Спасибо за всё.



В школе было худо. Историк придрался к чему-то, стал задавать каверзные вопросы. В результате – влепил «тройку». Я чуть не расплакался. Оми так хорошо всё объяснил, я даже что-то запомнил, но не смог рассказать. Обидно, умереть можно. На большой перемене я забрался с ногами на подоконник и позвонил Оми. Я нуждался в нём сейчас, как никогда раньше.

- Алло, - ответил он почти мгновенно. – Наги, это ты?

- Нет, Брэд телефон стащил… Оми, любовь моя, я умру, если не увижу тебя!

- Что случилось?

- Он влепил мне «неуд» за то, что я рассказал ему всё вплоть до клички коня этого уродского принца…

- Я сейчас приеду, - быстро сказал он. – Где ты будешь?

- На остановке около моей школы. Приезжай…



Через десять минут я увидел его мопед. Я был счастлив.

- Меня отпустили на один урок, - улыбнулся он, обняв меня. – А ты?

- Сейчас у меня химия, полкласса не будет.

- Хорошо. Садись, покатаемся.

Далеко от школы мы не отъезжали. Просто направились в парк, сделали пару кругов вокруг него и остановились в тени. Я купил нам мороженное и всё рассказал.

- Сволочь твой историк… Но ты хоть оценил, как здорово – знать?

- Он посчитал, что я списывал… Что мне делать?

- Учить английский. За сегодняшнюю миссию платит не Персей.

- А кто?

- Не знаю… Даже Айа не в курсе.

- Это плохо, будь поосторожнее…

- Хорошо… Но почему?

- Потому что у каждого заказчика свои прибабахи. Персей требует этого, Такатори иного, а Маса вообще пятидесятого… Я не хочу, чтобы ты пострадал.

- Да уж… Сколько у нас ещё времени?

Я взглянул на часы.

- Полчаса.

- Хорошо… Иди сюда.

Он заставил лечь себе на колени, запустил пальцы в волосы, и историк вместе с химичкой и плохими оценками вылетели из головы. Народу в парке было и так мало, а на этой окраине и вовсе никого не было. Теплый ветер, яркое солнце, тёплые пальцы в волосах, ненавязчивый ритм ласки… Вдруг в голове появилась мысль, которую я тут же озвучил:

- Оми, сколько нам нужно денег, чтобы сбежать?

- Четыре миллиона, - не задумываясь, ответил он. – По полтора – каждый паспорта, и по пятьсот тысяч за билеты до Лондона. А что?

Я вытащил мобильник, быстро сосчитал, сколько это на одного человека. Внушительно…

- Просто… Понимаешь, с нами хочет поехать…

- Фарфарелло, - договорил он за меня.

- Ага. Оми, пойми, я не могу бросить его. В Англии загляденье, какие психушки. Его там быстро на ноги поставят… Если я сбегу, а он останется, его убьют не думая… У него есть деньги…

- Наги, - прервал мой монолог любимый. Я перевернулся на спину, посмотрел ему в глаза. Прикрытые защитными очками цвета бутылочного стекла, они казались непроницаемыми. – Не надо истерик, нам с тобой сегодня ещё учиться, а мне ещё и работать чёрт знает до скольких. Нервы трепать ни к чему. Так что слушай меня внимательно: Я не против. Нам может понадобится взрослый для получения паспортов, общения с менеджерами и так далее и тому подобное. К тому же, я не хочу, чтобы ты расстраивался из-за своего пёсика. Или как ты его называешь?

- Золотая рыбка… Оми, ушам не верю! Мне казалось, что ты его ненавидишь!

Тсукиено только улыбнулся, наклонился и поцеловал меня в лоб.



- Наоэ, зайди к директору, - перехватила меня у дверей секретарша.

Я мысленно завыл. Уронить ему, что ли гортензию на голову? Или попросить Оми затыкать его дротиками? О, точно, директор Сико большой и толстый, из него получится неплохая подушечка для дротиков… Эта мысль вызвала у меня широкую улыбку и прилив бодрости. Однако взгляд у директора был недобрый, а на столе лежала трубка телефона. Ой-ой, кажется, я по крупному влип…

- Наоэ Наги, - зачитал Сико моё личное дело. – Сирота, с одиннадцати лет усыновлён Кроуфорд Брэдом и Алисией. Вспыльчив, необщителен. Учится плохо, систематически пропускает занятия. Уличён в гомосексуальных связях, курении и употреблении наркотиков. Самому не стыдно?

- Представьте себе, нет.

- Хам, - усмехнулся Сико и поднёс трубку к уху. – Алло, господин Кроуфорд, Вы всё слышали? Отлично. Говорю при нём, чтобы не было недомолвок: Ещё один прогул без уважительной причины или ещё одна ненаписанная контрольная, и Наги отправится в муниципальную школу. Это моё последнее слово.

Он повесил трубку и вышел из кабинета. Дома меня ждёт хорошая выволочка. Я уронил голову на стол. Чего я добивался? И что из этого вышло? И, конечно же, денег мне не видеть, как своих ушей…

В кармане вздрогнул телефон. Пришло СМС-соощение. С телефона Шульдиха, но слог явно не его: «Твой директор – придурок». «В смысле?» - набрал я, и в самом деле не понимая, что происходит. Телефон зазвонил, я нажал на «ОК».

- Можно подумать, ты не понял, с кем говорил твой Сико?

- Эрли! – я чуть не завизжал от радости. Я до сих пор гадаю, почему этот парень в своё время прошёл мимо театрального училища? – Господи, Фарфарелло, как… - меня захлестнула волна праведного гнева, - как ты мог пародировать Брэда!?

- Мне даже говорить ничего не пришлось… Они сами решили, что я это Брэдли… Он сказал, что у тебя туго почти со всеми предметами, даже с программированием. Почему?

- Мне скучно! Эти программы я знал уже четыре года назад!

- И прогуливаешь, - заключил Эрли. – Короче, дома поговорим, а то Шульдих мне и так вендетту готовит…

- Спасибо, Фарфарелло! С меня два леденца! Пока!

Выключив телефон, я расслаблено откинулся на спинку стула. Псих систематически спасает мне жизнь… Это даже весело… А пока надо идти в класс, на математику… Ужас!

- Опаздываете, господин Наоэ! – раздалось за спиной. Тофу-сан. Не, вы прикиньте, его И ВПРАВДУ зовут Тофу! Тофу Мамору, завуч, кандидат математических наук, способен кролика биному Ньютона обучить. Но не меня. Как хотелось огрызнуться «Вы тоже, господин Соевый Сыр», но с моим положением это было равносильно самоубийству. Я просто подвинул телекинетически ведро воды, стоявшее до этого у стены и шмыгнул в класс до того, как Тофу растянулся на полу.



- А что на обед? – не снимая куртку, я заглянул на кухню. Седевший там Шульдих поднял на меня глаза.

- Задание, - ответил он. – Для нас двоих. Бросай рюкзак, и пошли. Мы и так опаздываем.

- Я есть хочу! И, потом, где все? – Я не рискнул спросить, где Фарф конкретно, это было в духе Шульдиха – пугать меня до полусмерти, подробно рассказывая, за что на этот раз страдает псих.

- Нас ждут! Брэд с Джеем уехали два часа назад готовить «почву» для нашей с тобой части работы! – немец вскочил, отнял у меня портфель, сунул в руки надкушенный сэндвич и потащил к машине. – Это не убийство и не грабёж, а кое-что покруче…

- Что может быть круче убийства?

- Устроить предупредительный погром! – с ликующим выражением лица сообщил Шульдих. Мне очень захотелось прихватить с собой лом и «успокоить» немца. Я не люблю погромы и беспорядки. У меня даже в комнате всегда идеальный порядок, не в пример Оми, к слову…

~Лом тебе ни к чему, ~ мурлыкнул у меня в голове Шульдих.

~Иди ты знаешь куда! ~ сорвался я, по щекам поползли слёзы, и, как зеркальное отражение моего состояния, на пол с высокой полки грохнулся горшок с фиалкой, вслед за ней – фрезия. Её я успел поймать. Никогда не забуду, как орал Брэд, когда я её приволок. Это он ещё чек из «Конеко» не видел, а то вообще убил бы.

- Ну, тихо, мелкий, тихо… - Шульдих иногда умеет быть добрым, но не надолго… - Что с тобой?

- Ничего… Пойдём.



Тьма и тишина. Трель телефона. Тихий голос Фарфарелло:

- Алло… Да. Привет. Конечно, узнал, телефон почти не искажает твой голос… Нет, он спит.

Я резко сел и тут же пожалел об этом.

- Нет, Эрли, я не сплю! Это Оми? Дай его сюда! И не смей больше мой мобильник без разрешения лапать!!!

- Ляг немедленно! – испепелил меня взглядом ирландец и протянул телефон. – И не вздумай нервничать!

- Лучше б бы меня вчера добил… Алло, Оми?

- Привет! Что стряслось? – голос у него был жутко напуганным.

- Ерунда, поверь, совершеннейшая ерунда!

- Ерунда!? – голос у Оми ещё не переломался до конца, и, когда он начинает кричать, срывается до мальчишеского фальцета. - Я был на том складе, что вам приказали разгромить! Там было целое море крови! Я перепугался до потери сознания!

- Ну, подумаешь, шесть пуль, - для меня это действительно было сущей ерундой. – Завтра уже в школу пойду!

- Шесть!? – что-то грохнуло, любимый тихо всхлипнул, из чего я заключил, что он сел мимо стула. – С ума сошёл?

- Бывало хуже.

- Где пули?

- Три в животе, одна в бедре и две в руке. Не волнуйся, всё будет хорошо.

- Ты сейчас под морфием?

- Угу.

- Чувствуется. Иначе ты слова не мог бы сказать от боли. Ты ведь очень остро чувствуешь боль…

- Верно… Чёрт, Оми, кого я пытаюсь обмануть!? Не пойду я завтра ни в какую школу! Просто потому…

Тут я заметил, что Фарфарелло до толи раскладывавший пасьянс на компьютере, напрягся, подкрался к двери.

- Подожди секундочку, пожалуйста, - шепнул я. Дверь распахнулась от удара ногой. Подслушивавший Шульдих отлетел к противоположной стенке, не устоял на ногах и упал. Фарфарелло вразвалочку вышел из комнаты и прикрыл дверь. – Шу поплатился за подслушивание. Понимаешь, меня могут вышвырнуть из школы, если я ещё раз прогуляю. У меня три дырки в животе, а ходить, не прихрамывая и не сгибаясь, я смогу минимум через месяц – как раз к проставлению годовых оценок.

- Не бойся, я что-нибудь придумаю. И вот ещё что, дай мне номер твоего директора, я поговорю с ним.

- И что ты ему скажешь?

- Не я буду говорить, а Айа. Думаю, фамилия сыграет какую-нибудь роль…

- Фамилия?

- Забыл? Фудзимия был министром путей сообщения.

Ещё минут пятнадцать мы трепались обо всём на свете. Выключив телефон, я опустился на подушку и задремал. Жизнь уже не казалась такой беспросветной.



До школы я смог дойти только через неделю. Как не странно, скандала мой очередной длительный прогул не вызвал. Более того, сам Тофу подвалил ко мне на перемене и предложил факультативные занятия. На мой робкий вопрос, кто умер, он сказал, что за меня просил очень уважаемый человек и смолк. Ну, Оми, получит он у меня на орехи!



- Айа! – я рухнул на стул, стоящий около прилавка. Раненое бедро вновь разболелось, да и дышать было всё тяжелее и тяжелее. – Как ты мог!? Взрослый образованный человек…

- Я просто выполнил просьбу Оми, - отозвался отморозок. – Он сказал, что умрёт, если ты окажешься в муниципальной школе.

- Слушай, я случайно горшок с фиалкой разбил, Фарф её пересадил, а она не приживается, что делать?

Айа нахмурился, потом всё-таки ответил:

- Оторви листик и поставь в воду. Очевидно повреждена корневая система, и ничего не сделаешь… И поставь так, чтобы больше не ронять.

- Когда я теряю контроль над силами, цветы по крайней мери спасти не может ничего…

В магазин вошёл Оми. Я радостно поднялся ему навстречу и тут же согнулся от боли в левом боку. Фудзимия выскочил из-за прилавка, подхватил меня под руки. Я потерял сознание.



- Я обязан сообщить в полицию о любом пулевом ранении в моём районе, - бормотал врач «скорой», когда я открыл глаза. Я лежал на столе без футболки с туго перебинтованным животом. Оми сидел рядом и гладил мои пальцы, а Айа объяснялся с врачом.

- Я жить буду? – говорить было больно.

- Будете, молодой человек, - врач стремительно приблизился ко мне. – Только сдаётся мне, что Вы чересчур рано вскочили после ранения…

- Я должен учиться…

Врач потёр переносицу.

- Я не стану заявлять в полицию только при условии, что ты пообещаешь мне, что полежишь дома, пока рана окончательно не затянется. Кстати, кто и когда тебе делал трахеотомию?

- Мой друг четыре года назад. Ничего страшного не случится, если я не буду разъяснять обстоятельства?

Он помотал головой, собрал вещи и ушёл. Айа взял меня на руки и отнёс наверх, в комнату Оми.

---

Черновик №6. Часть2

Четыре года назад шестнадцатилетний длинноволосый, угрюмый парень с пронзительными светло-карими глазами казался мне невыносимо взрослым. Он бродил по коридорам SZ, всегда с какой-нибудь книжкой под мышкой, поджав пухлые, но почти бесцветные губы и, казалось, ни с кем не хотел знаться. Несколько раз я слышал, как его называли «Фарфарелло». Тогда я боялся его до потери пульса.

Было лето. Розенкройц свирепствовали, Брэд с ними поссорился, и мы оказались здесь, в Японии, в офисе SZ. Пока «папочка» улаживал дела, я, маленький (а что, мне едва двенадцать исполнилось) мальчик, бродил по кулуарам офиса, и, в конце концов, выбрался во внутренний дворик. На небольшой скамейке в тени сакуры сидел тот самый парень. Я жутко испугался, но тут заметил одну потрясающую вещь: Парень хрустел огромным сладким яблоком. Ещё три лежали в корзинке около него. Я вспомнил, чему меня учили в Розенкройц, заставил одно из них взмыть в воздух и слевитировать мне в руки. Я тут же вонзил в него зубы.

- Воровство оскорбляет Бога, - услышал я и замер с открытым ртом. – Не бойся, сейчас я не буду тебя убивать, - парень поднял голову и слабо улыбнулся (зубы у него были небольшие и почти белоснежные). – Меня зовут Фарфарелло.

Я не смог вымолвить ни слова. Пока я молчал, на моё яблоко села оса. Как водится, следующий кусок я откусил вместе с ней. Острая боль и мгновенное удушье. Последнее, что я видел, теряя сознание – обеспокоенный взгляд Фарфарелло.

Очнулся с трубкой в горле, совершенно парализованной шеей и дикой болью в области основания языка. Брэд громко отчитывал кого-то в коридоре. Потом я услышал тихое и даже чуть-чуть нежное:

- Я слышу, что он очнулся, пусти меня к нему. И перестань кричать, я спас твоему сыну жизнь.

Так началась наша с Фарфом дружба.



На тёплой широкой постели я быстро заснул и проснулся только утром следующего дня. Под боком тихо посапывал Оми. Приятно, чёрт возьми… Всю жизнь бы так! Ну, ничего, скоро, очень скоро мы выберемся отсюда, и всё будет хорошо. Я покосился на будильник. Сейчас заорёт… Боже, до чего я ненавижу эти агрегаты! Телекинетически вырубив монстра, я наклонился и потряс любимого за плечо.

- Оми, подъём, восьмой час… Вставай!

- А будильник? – прошептал он, перевернулся на спину, обнял меня за плечи. – Будильник не звенел.

- И не зазвенит, я его выключил.

- А ты в школу не пойдёшь? – захлопал ресницами любимый.

- В таком состоянии я вряд ли до дома дойду. Принеси мой рюкзак, там телефон. Надо Эрли позвонить, попросить его соврать Брэду что-нибудь… Только он врать совершенно не умеет. Сосуды к коже близко – краснеет, как помидор.

- С Айей та же история. Чуть-чуть приврёт или капельку выпьет – одного цвета с волосами становится.

Я засмеялся. Оми ушёл в ванную, зашумела вода. Я ощупал повязку: крови, вроде, не было. Хорошо, не хочу задерживаться здесь надолго… То есть, хочу и очень, но… Чёрт бы побрал этих SZ и Персея… и всех!

Из размышлений меня вывел компьютер: пришло сообщение по ICQ. Я сполз с постели, обернул вокруг бёдер простыню, сел на стул, шевельнул мышью.

Гроза нечисти (8:10): Котёнок, как у тебя со временем?

Я почесал переносицу.

- Оми! Тебя Гроза нечисти требует!

- Я сейчас!

Минуты через три он всё-таки явился.

- Что пишет? И где моя футболка?

- Я уже спал, когда ты ложился. А она спрашивает, как у тебя со временем.

- Пиши, - вздохнул он, отыскав-таки футболку.

Бомбейский котёнок (8:15): В данную секунду я собираюсь в школу, но через неделю начинаются каникулы, и я буду занят только работой. А что?

Гроза нечисти (8:20): Если есть минутка, скинь мне на мыло ваши паспортные данные.

Зачитав это сообщение, я сник. Вот и всё, считай, что Фарфарелло остался здесь на растерзание старших…

- Не дрейфь! – Оми приобнял меня за плечи одной рукой, а другой набрал:

Бомбейский котёнок (8:23): Инти, слушай, мы хотим с собой ещё одного человека взять. Поверь, он будет просто не заменим в твоей организации!

Гроза нечисти (8:25): Совершеннолетний?

Бомбейский котёнок(8:27): Да.

- Так, Наги, тебе задание на день: Придумай Фарфу вразумительные паспортные данные.

- А чё там придумывать? Эрли Джей, 21 год, гражданин Японии. Родился в Ирландии. Образование среднее…

- Неоконченное высшее, - Оми чмокнул меня в макушку. – Пусть учится в медицинском университете в Киото.

- Фарф? В меде? – я запрокинул голову и получил поцелуй в лоб.

- А что? Ладно, - Оми достал какие-то бумаги, сунул мне в руки, - набери это и отправь Инти. Вот, - он ткнул в надпись на одном из листов, - её адрес. А я уже опаздываю. Целую, пока!

Я удержал его за руку, притянул к себе и нежно поцеловал в губы. Его язык пробежал по моим губам, и мне показалось, что так будет всегда. Иллюзия пропала, когда пальцы Оми скользнули по моей шее, отстраняя.

- Всё, я должен бежать, - он чмокнул меня в щёку и направился к двери.

- Не езди по тротуарам! – крикнул я ему вдогонку. – И не выезжай на крайний правый ряд, он для самоубийц!

- Да, Наги, конечно! – донеслось с лестницы.

За небрежностью скрывалась бесконечная любовь и непримиримое желание идти до самого конца. Боже мой, как я его люблю!

Натянув джинсы, я написал «Инти» письмо и спустился вниз. Айа и Ёджи явно были в магазине, Кен, очевидно, где-то ещё. Оми рассказывал, что он иногда играет в футбол с ребятами из приюта в двух кварталах от дома. Выпив чашку холодного кофе, я выглянул в торговый зал. Ёджи сразу же меня заметил и подошёл

- Ты не знаешь, где моя рубашка?

- На ней было несколько весьма неэстетичных кровавых пятна, - Ёджи снял очки, протёр их. Странно, Брэд без очков кажется младше, а Ёджи, наоборот, взрослее. – Кен замочил её в отбеливателе. Поройся в вещах Оми, у него должно быть что-нибудь твоего размера.

Это вряд ли: Оми выше меня на семь сантиметров, шире в плечах и бёдрах. Ещё бы, он старше… Тем более, родители у него богатые… были. Отыскав, наконец, короткий колючий свитер с высоким воротником, я нашёл свой мобильник и позвонил домой. Три длинных гудка я молился о том, чтобы трубку взял Фарфарелло или Брэд лично. Мне повезло.

- Кроуфорд. Говорите!

- Привет, это я…

- Наги… Слава богу. Я уже собирался послать Шульдиха, искать тебя. Где ты?

- Я у одного одноклассника. Он пообещал помочь с математикой, я зашёл к нему, мы позанимались. Потом мне стало плохо, и он предложил переночевать. Рана на боку вскрылась, и пришлось застирать рубашку. Как только она высохнет, я поеду домой.

- Хорошо. Приехать за тобой? Если хочешь, могу Фарфарелло прислать.

Косой одноглазый шизофреник по определению не может водить машину. И, тем не менее, у Эрли есть собственный транспорт – вишнёвый «Порш». Он меня на нём ездить учил. Кончилось тем, что машина была отправлена в ремонт, Фарф – в подвал, а я – в больницу с переломом носа. Кроуфорд пообещал прибить нас обоих.

Делать было решительно нечего, и я засел за досье. Вот, что у меня получилось:

Имя: Тсукиёно Оми

Национальность: японец

Гражданство: Япония

Дата рождения: 29 февраля 1988

Рост: 163 см

Группа крови: I(0), Rh+



Имя: Наоэ Наги

Национальность: японец

Гражданство: Япония

Дата рождения: 10 мая 1986

Рост: 156 см

Группа крови: IV(AB), Rh-



Имя: Джей Эрли

Национальность: ирландец

Гражданство: Япония

Дата рождения: 7 апреля 1984

Рост: 178 см

Группа крови: II(A), Rh-



Потом, подумав, я дописал ради хохмы: «От бешенства привит, противоблошиный ошейник прилагается», и послал Инти. Интересно было бы на неё взглянуть… Наверняка какая-нибудь рафинированная барышня лет восемнадцати с богатыми родителями… Хотите правду? Я ненавижу богатых! Деньги, деньги правят миром… Вот и сейчас всё, что нам нужно, это несметное количество этих противных хрустящих розовых бумажек, чтобы быть счастливыми… Боже, боже… Поражаюсь на Фарфарелло: как он умудрился не потерять веру и оптимизм при наших условиях жизни!?

О, Боже! Я же обещал слазить на сайт банка, узнать, сколько у Эрли денег. Тааак…

Логин: Dante

Пароль: 21.121-123

Второй пароль: Farfarello

Нифигашеньки! Да псих – тайный Рокфеллер! Такую сумму я даже не смогу словами написать: 6574000 йен!!! Это как раз то, что нам надо! Быть того не может! Теперь мне срочно надо домой! Я нашёл телефон, набрал номер. На этот раз, опять же на моё счастье, трубку взял Фарфарелло.

- Эрли, приезжай за мной, пожалуйста! – попросил я.

- Где ты? – заботы в голосе больше, чем у родной матери…

- У Вайсс. Подъезжай спокойно к Конеко, тебя не тронут.

- Это ещё кто кого тронет!

- Эрли, у тебя обострение, да? – знаете, я испугался.

- Не знаю… Сейчас пока нет, но голова трещит так, что… Капля крови… Мне будет достаточно капли крови…

- Ладно, сиди дома, никуда не выходи, я сам приеду!

Уверен, Фарф слоняется по дому с отсутствующим видом, скалится… Да ещё, наверняка, не ел ничего. Хотя, это не удивительно, во время приступа у него что-то в мозгах переклинивает, и от любой еды воротит. Вообще, организм у Эрли потрясающий. Однажды, эксперимента ради, Шульдих попробовал его напоить. Немец-то надеялся, что парень слетит с катушек. А он, вместо этого, просто вырубился после первого же стакана виски. У него была аллергия на цитрусовые…

- Кен!

- Мне сказали, что врач запретил тебе вставать, - не отрывая взгляда от экрана.

В небольшой обеденный перерыв как раз можно было узнать результаты последнего матча. Так я и знал, «Барселона» сделала какой-то немецкий клуб и порядочно передвинулась по турнирной таблице.

- Мне надо домой, причём срочно.

Футболист смерил меня взглядом.

- Твоя рубашка ещё не высохла…

Рано или поздно лень его погубит.

- Кееен! – проныл я. – Я звонил домой, Фарфарелло очень плохо…

Хидака закатил глаза, приподнялся и крикнул в сторону кухни:

- Ёджи! Отвези Наги домой!

- Делать мне больше нечего!? – отозвался Кудо.

- Тогда, дай мне ключи от машины!

- Размечтался! – Ёджи вышел в гостиную. – Ладно, сам отвезу, но ты мне будешь должен…

- Два дежурства и три недели с сегодняшнего дня мою посуду, - быстро вставил Кен.

- Сойдёт! Пошли, горе луковое…



Я всегда был уверен, что к психу нужен другой подход. Во всяком случае, наказывать и злить его совершенно ни к чему.

В большой, похожей на гоночный болид, машине на меня накатили воспоминания трёхлетней давности.



Волосы ему остригли и выкрасили в красный цвет. Он лишился глаза и почти перестал читать. Его избивали и злили. Его готовили к работе в одной из команд SZ.

Брэд взял меня с собой только потому, что мне нечего было делать дома. Нам позволили видеть Берсерка в действии. У него были завязаны глаза, а из оружия – только большой нож. На него напали семь человек сразу. Я закрыл лицо от страха. Я думал, что они убьют парня. Когда же я открыл глаза, оказалось, что все семеро мертвы, а у Фарфарелло только небольшой порез на щеке. Увы, при хорошем иммунитете и полной болевой нечувствительности, на нём всё плохо заживает, и любая царапина может превратиться в шрам. Кто-то из высокого начальства щёлкнул пальцами, и в «клетку» запустили ещё пятерых. На этот раз я жадно ловил каждое движение ирландца. Он словно чувствовал каждого из них, словно видел через их глаза… Каждое быстрое, отточенное движение находило логический конец в той или иной части тела нападавшего. Хрустнул позвоночник, парень, совсем мальчишка, не намного старше самого Фарфарелло, свалился на пол, не в состоянии пошевелиться…

Стоило Брэду кивнуть, охранник, стоявший рядом с нами, вскинул винтовку. В спину, под лопатку Фарфу вонзился дротик со снотворным. Он рухнул, как подкошенный, потом постарался встать, снова опустился на колени, сорвал повязку, на четвереньках подобрался к нам и потерял сознание. По неизвестной мне до сих пор причине, мне стало его невыносимо жалко, и я спросил Брэда:

- Можно на него посмотреть поближе?

- Нет, - отрезал «папочка». – Он сумасшедший. К тому же, эмпат. Я не хочу…

Чего именно он не хотел, я не узнал, потому что пришёл Фладд и попросил нас пройти в его кабинет. Там нас ждал Шульдих.



Шульдих раздразнил Фарфарелло ещё до моего прихода. Теперь телепат замазывал зелёнкой приличный укус на запястье, а Фарф брыкался в смирительной рубашке в подвале. Я закрыл лицо руками, сосчитал до десяти и вошёл в дом.

- Наги! Где ты пропадал!? – вытирая набежавшие от боли слёзы, заулыбался Шульдих.

- Где Эрли? – сверкнул я глазами.

Когда-то они считались лучшими друзьями, ходили везде вместе, чуть ли не под ручку. Всё изменилось после гибели Шраент. Как раз – сорок дней со дня гибели сестры Рут. Брэд предвидел что-то и хотел запихнуть, ушедшего в нирвану своих мыслей, Фарфа в подвал. Я не позволил ему этого сделать. Я помню, как Шульдих пытался предупредить об опасности, таящейся за пуленепрошибаемым фасадом и стеной из ругательств, переплетённых с молитвами. Но я просто сел рядом, взял его руку в свою и попросил успокоиться…

Через день они с Шульдихом впервые поссорились.

- Шу, ты же знаешь, что я не люблю повторять. Где Фарфарелло? – я почувствовал, что начинаю свирепеть.

- Брэд отправил его в подвал, - огрызнулся Шульдих. – Ничего с ним не случится. Кровь к мозгам прильёт, успокоится…

- Это не метод!

- Ты знаешь другой способ привести его в чувство? – раздался голос Кроуфорда. – Поделись.

- Ну… Брэд, я же говорил… Я не понимаю, зачем тебе это…

- Наги… - на лице Оракула изобразилось что-то похожее на мучительную головную боль. – Я не понимаю, что ты имеешь в виду под «это»?

Я отобрал у немца бинт, аккуратно перевязал ему руку, сел на подлокотник кресла.

- После Ритуала всё изменилось. Ты помнишь? Я никогда этого не забуду… - мне показалось, что в голосе у меня появились слёзы.



Не знаю, как, но мне удалось выжить после обрушения Цитадели. Даже ничего не сломал, хотя кости у меня очень хрупкие. Пожалуй, я единственный, кому не пришлось выбираться вплавь. Вернувшись на берег, я лёг на песок и решил немного отдохнуть. «Меня бросили» - первая мысль. «Все погибли» - вторая. Вдруг мне стало невыносимо страшно: Из-за особенностей строения тела и психики Фарфарелло не умеет плавать. «Если он утонул, - решил я, - я сбегу. Пусть Брэд с Шульдихом возвращаются в Токио одни».

Вдруг чуть в стороне от меня раздался плеск воды. Я вскочил, подбежал к отделявшему меня от этого места камню, притаился за ним. На берег выбрались двое – Айа и Эрли. Едва почувствовав твёрдую землю, ирландец набросился на Фудзимию. Я бросился их разнимать.

- Эрли, отпусти Абиссинца! – приказал я, удерживая его на расстоянии с помощью телекинеза. – Айа, ты можешь встать? Нам надо поговорить!

Успокоившись, Фарфарелло опустился на песок, обхватил себя руками. Я снял френч, накинул ему на плечи, потрепал по голове, потом подошёл к Фудзимии.

- Мы не должны оставаться врагами, Айа, - сказал я шёпотом. – Просто потому, что это противоречит природе каждого из нас… К тому же, я так больше не могу… Я… Мы…

Я не смог тогда сказать больше не слова. Но я почувствовал чьё-то присутствие. А через миг с радостным визгом «Наги, ты жив!» ко мне подскочил Оми и схватил меня за шею, прижал к себе. Потом, вспомнив, что трогать моё горло вообще-то нельзя, отпустил. Забыв о Эрли и Айе, я обнял его за талию, поцеловал в щёку.

Потом мы расстались. Мы с Фарфарелло пошли к себе домой, Айа и Оми – к себе. Вечером, придя в себя и приведя в чувство Фарфа, я собирался позвонить Вайсс, узнать, всё ли у них в порядке. Моим планам сбыться было не дано: Брэд в изодранном костюме без очков и злой, как чёрт Шульдих явились неожиданно. Объявив нас предателями, они ушли к себе, надрались и завалились спать. А мы с Эрли так и просидели весь вечер на полу в гостиной, размышляя, знают они что-нибудь или нет.



- Не дави моралью, мелкий! – прикрикнул Шульдих.

- Мы навсегда останемся для вас предателями! – выкрикнул я. – Как только Фарфарелло придёт в себя, я…

Закрывшись психо-блоком и закусив губы, чтобы не расплакаться, я убежал. В себя я пришёл только в своей комнате. Раны отчаянно ныли, в голове работал отбойный молоток. Боже-боже, что же это… Дверь скрипнула, только потом постучали. Я сел, посмотрел на вошедшего. Кроуфорд…

- Опять микроволновку на дуэль вызывать собрался? – глотая слёзы, выдавил я.

- Зря ты так, - Брэд сел рядом со мной. – Со школой совсем беда?

Я кивнул.

- Ясно. Что с личным?

Меня пошатнуло. Вот и всё, я покойник, пора выбирать место для могилки…

- Наги, посмотри на меня. – Я повиновался. – Я и без Шульдиха всё знаю.

- Откуда? – я почувствовал, что у меня снова задрожали губы.

- С месяц назад ты так спешил на свидание, что бросил свой рюкзак на диван в гостиной. Я взял одну тетрадку, чтобы узнать, как ты учишься, и увидел запись на полях – номер мобильного телефона и имя – Оми. Не плачь, я не сержусь. Просто, ты должен был всё сразу рассказать.

- И что мне теперь делать?

- Я думаю, вам надо бежать сломя голову.

- Я так и думал… Мы выстроили план, у нас есть деньги, но… Ты же не разрешишь взять с собой Фарфа?

- Кто тебе это сказал?

- Брэд… - я обнял его за шею.



Едва я задремал на груди Оми, затрезвонил телефон. Он достал трубку, поднёс к уху, я прислонился к ней с другой стороны и услышал голос Грозы нечисти.

- Привет, котёнок! – поздоровалась она. – Где вы сейчас?

- Где-то над Россией, - отозвался Оми. – Ещё четыре часа, и мы будем в Лондоне. Как мы тебя узнаем?

- У меня длинные светлые волосы, я буду одета в зелёный плащ. И я ношу очки.

- Хорошо. У меня волосы светлые в рыжину…

- Не волнуйся, я вас узнаю. Поспите пока, ещё далеко.

Инти отключилась, Оми убрал телефон, посмотрел на меня.

- Разбудил?

- Ага, - я обвёл взглядом салон. Фарфарелло крепко спал, переплетя руки на груди и откинув голову на спинку. – Слушай, а что значит «Инти»? Ведь это сокращение, верно? Я не хочу попасть впросак из-за этого…

- Я не знаю, - Оми погладил меня по голове. – Спи.

Я снова сполз по сидению, прижался к любимому.

Тогда Брэд позвонил Айе и долго с ним говорил о чём-то. Потом позвал Шульдиха, выяснил у него что-то… Когда я проснулся, на столе лежали билеты и паспорт. В блокноте, где я делаю пометки, что надо сделать, было записано неровным почерком немца: «На что этот сукин сын не пойдёт ради своего сына!?».



У трапа нас встречала высокая молодая женщина с длинными прямыми светлыми волосами в тёмно-зелёном плаще и круглых очках. Шёл дождь, и над её головой держал зонт пожилой мужчина с седеющими волосами, стянутыми в хвост.

- Оми? Наги? Джей? – она красиво улыбнулась. – Меня зовут Интегра Хэлсинг. Добро пожаловать на мою землю! Пойдёмте в машину.

- Госпожа Хэлсинг! – Фарф догнал нашу провожатую. – Я, конечно, прошу прощения, но не называйте меня «Джей», пожалуйста. Меня зовут Фарфарелло…

Интегра улыбнулась:

- Libicocco vegn'oltre e Draghignazzo,

Ciriatto sannuto e Graffiacane

e Farfarello e Rubicante pazzo." так кажется?

- Да, - Фарф расплылся в улыбке, взял её под руку. – А Вы много знаете?

- Приличный кусок на латыни. А ты?

- На латыни – «Божественную комедию», евангелие и, как ты, - можно на «ты»? - изволила выразиться, приличный кусок «Апокалипсиса». Всё то же самое на японском и кроме последнего – на английском.

Оми взял меня под руку и прошептал на ухо:

- По-моему, они нашли друг друга…

Я засмеялся, обнял его и поцеловал.

Огромная машина доставила нас в замок. Дороги я почти не видел, поскольку был всецело поглощён рассказом Интегры об организации Hellsing. Чем дальше, тем больше я видел энтузиазма во взгляде Эрли.

Мы шли по коридору замка, когда это случилось. Фарф отстал на пару шагов. Он что-то почувствовал. Только мой тренированный взгляд смог заметить, как он молниеносным движением выхватил из-за пояса стилет, развернулся и вонзил оружие в живот молодого мужчины с рваными прядями чёрных волос с круглых очках с жёлтыми стёклами и коричневом старомодном сюртуке. На его лице появилась улыбка. Фарфарелло выдернул стилет, отступил, раскинув руки, закрывая нас своим субтильным телом. Мужчина провёл рукой в белой перчатке по месту ранения, тихо засмеялся:

- Сталь, вольфрам и серебро… Не самое приятное, но и не самое опасное сочетание. Где ты его нашла, Интегра?

- В Японии, - Гроза нечисти смеялась в открытую. – А что?

- Он – избранный. Позови Викторию, я хочу это проверить.

- Сам никогда не рискуешь, - Интегра улыбнулась, закрыла глаза.

Пока шёл их диалог, я смог рассмотреть мужчину. Он был не ниже Кроуфорда, узколицый и длинноносый. Он был одет по моде восемнадцатого века и постоянно косо улыбался.

Через мгновение после того, как Интегра открыла глаза, прямо из стены вышла невысокая чем-то очень похожая на кошку девушка с короткими апельсиново-рыжими волосами и внушительным бюстом.

- Вы звали? – спросила она, посмотрев на хозяйку замка.

- Я звал, Виктория, - мужчина улыбнулся. – Сними перчатку и пожми этому человеку руку.

Девушка выполнила приказание, но не смогла даже дотронуться до Эрли.

- У него освящённый крест, - сказала она в полголоса.

- Сними его, - попросил мужчина.

Тем временем, Фарфарелло начал постепенно въезжать в ситуацию. По крайней мере, стилет убрал и руки опустил. Почувствовав, что напряжение нарастает, он снял крест и отдал мне. Девушка повторила свою попытку, но тут же отдёрнула руку – на тех местах ладони, которые успели соприкоснуться с кожей Фарфа, зияли глубокие ожоги.

- Фантастика! – присвистнул мужчина.

Мне вдруг стало невыносимо страшно. Я засунул руки под куртку Оми, прижался к нему всем телом, спрятал лицо на груди. Он крепко обнял меня, стало спокойнее.

- Вы… - прошептал он.

- Да, котёнок, они вампиры, - подтвердила его догадку Интегра. – Но вас они не тронут.

- Всё равно страшно.

- Не волнуйся, - усмехнулась Виктория, - вас мы кусать не будем, леди Интегра нас прекрасно кормит!

Я поднял глаза, мне стало не по себе. Оми погладил меня по спине, шепнул на ухо:

- Всё в порядке, не бойся…

Я кивнул, осторожно отлепился от любимого, покосился на Фарфа. Он стоял, подперев спиной стену и насупившись.

- Эй, Эрли, - позвал я в полголоса, - ты чего?

- Эту организацию поддерживает церковь, - произнёс он, пнув мысом ботинка какой-то камешек.

- И? – не поняла Интегра.

- Значит, - терпеливо объяснил псих, - вы действуете на правах наместников Божиих…

- Фарфарелло, - привлёк к себе внимание вампир. – Я не хочу что-либо кому-либо навязывать, но послушай меня. Эта организация не только и не столько религиозное сообщество, сколько клуб по истреблению нечисти – вампиров, оборотней и прочей гадости. Само моё существование противоречит Закону…

- Но я ничего не знаю об этом! – возразил Фарф.

- Так я расскажу! – обрадовался вампир, нахлобучил широкополую тёмно-коричневую шляпу. – Зови меня Алукард.



Эпилог.

- Оми, телефон…

- А почему трубку должен брать я?

- Тебе ближе…

- Железная логика! – любимый скатился с кровати. Я натянул одеяло на плечи и снова заснул.

Из полузабытья меня вывел голос Оми. Он всё ещё говорил по телефону, но…

- Прикинь, на аглицких харчах, - о, родная японская речь, я думал, я тебя забыл! – разгильдяй и двоечник Наги учиться начал! Чессолово! Я сам не поверил, когда «пятёрку» у него увидел!

- Я – разгильдяй? – я сел на кровати. – С кем это ты там?

- С Айей. Уолтер нас отвезёт?

- Чёрт его знает… - я потянулся. – В Японии сейчас вечер?

Оми кивнул, распрощался с бывшим начальником, забрался на кровать.

- Молодые люди! – донеслось снизу. Я поражаюсь на Уолтера, на каком бы расстоянии он не находился, он никогда не напрягает горло, но его всегда потрясающе слышно… - Если хотите, чтобы я вас отвёз в школу, вставайте и идите завтракать!

- Что это хлюпает у меня в ботинках, - хихикнул Оми.

- Овсянка, сэр, - отозвался я, и мы расхохотались.



- Наоэ, вытащите, пожалуйста, бананы из ушей, - раздался над головой голос Кармен – нашей училки по физики.

Я дёрнул наушники за провод, поднял на её невинные глаза. Кармен трудно назвать красивой: невысокая, волосы тонкие, но, надо отдать должное, густые, смоляно-чёрные; грудь маленькая, да и талии на всей поверхности худощавого тела не наблюдается. И, тем не менее, она многим нравится.

- Простите, этого больше не повторится…

- Наги, - она присела на край моей парты. – Ты знаешь, что твой парень приходил со мной ссориться из-за твоих оценок. Он говорил…

Её оборвала, врезавшаяся мне в затылок записка. Я подобрал её, развернул. «Наоэ – педик!» - значилось там. Да что ты говоришь, Ленкофф!? Стул под поляком треснул, и он рухнул на пол. Я слабо улыбнулся и снова посмотрел на Кармен.

- Он говорит, – продолжила она, - что ты занимаешься днём и ночью, прикладываешь все усилия… Но почему, тогда, скажи на милость, у тебя такие плохие оценки?

- Мне от природы не дано учиться, - ответил я в полголоса.

- Этого не может быть. Скажи, что у тебя за плеер? Какой фирмы?

- Я сам его сделал из испорченного DVD-проигрывателя и компьютерного CD-ROM’а. Года два назад…

- Вот как? Пойдём, я хочу кое-что выяснить, - она встала. – Ребята, пообещайте мне, что не превратите класс в руины!

Мы долго шли по коридору в молчании, потом свернули в кабинет химии, сели на парту.

- Расскажи мне о себе, Наги, - попросила Кармен.

- Я мало, что о себе знаю…

- Тогда объясни мне кое-что. В твоём личном деле записано, что ты хронический прогульщик.

- Я прогуливал только те предметы, которые хорошо знал – физику, астрономию. И те, которые не понимал совсем – математику, например…

- Двоечник.

- Я не вижу смысла в получении высшего образования. Я и так достаточно знаю, чтобы жить.

- Уличён в курении…

- У меня был нервный срыв. Даже Брэд мне это простил.

- … употреблении наркотиков…

- Классический список: марихуана, гашиш, экстези. Можно подумать, есть подростки, которые через это не проходили.

- … гомосексуальных связях.

- Оми был девственником. Я должен был научиться хотя бы целоваться…

- Ясно… А почему ты так не любишь химию?

- Скукатища, одни формулы!

- А хочешь, я кое-что покажу? Это считается одной из самых красивых реакций!

С этими словами она спрыгнула с парты, убежала в лаборантскую, принесла какие-то химикаты, слила, погрела… Неожиданно прозрачная жидкости в колбе стала ярко-синей.

- Вау! А почему нам этого никогда не показывали?

- Это немного… опасно…

- Тратил во внутреннем кармане френча таскать – это опасно! А это… это так красиво! Научи меня, я хочу показать это Оми!

Кармен засмеялась.

- А ты расскажешь мне что-нибудь по астрономии, идёт?

- Хорошо.



- Ну, чему теперь в школах учат? – мурлыкнул над ухом немного визгливый голосок. Я схватился за сердце.

- Виктория! Ты меня до инфаркта доведёшь! Что за манера появляться из ниоткуда!?

- Вполне вампирская манера… - невинно захлопала ресницами Целис.

- Где мой осиновый кол?

Она засмеялась и испарилась. Я глубоко втянул воздух, улыбнулся, почуяв знакомый запах. Эрли… Похоже, он нашёл своё призвание. Уолтер снабдил его новым стилетом, таким же раскладным, как старый, но сделанным из серебра с примесью каких-то соединений ртути, смертельных для вампиров. Я редко видел его в замке. В основном он бродил по городу, думая о чём-то, рассуждая, вспоминая… Я знал, каково ему здесь, в двух шагах от дома, в городе, где когда-то родилась его мать, где принял крещение он сам… Но, по крайней мере, он перестал срываться, научился контролировать себя. Все отрицательные эмоции он оставлял на поле боя. Остальное – не важно.

Я заглянул на кухню. Фарфарелло прогнал повара и лично готовил себе обед. Пахло вегетарианской похлёбкой со спаржей.

- Привет! Покормишь меня?

Псих кивнул, указал взглядом на стол, за которым обычно ел повар.

- Ты что-то нашёл?

Он пожал плечами, поставил передо мной тарелку, взял свою, тоже сел.

- Не знаю, можно ли сказать, что я что-то отыскал… Я был в городской библиотеке, нашёл интересное издание Библии… Не об этом речь. Короче, я нашёл одну занятную книженцию. Генеалогическое древо Хэлсингов от самого первого – Ван Хэлсинга. Оказывается, у отца нашей хозяйки был брат, а у него – дочь, гораздо старше Интегры… Ей должна была перейти организация… Чай? Кофе?

- Свари какао. Продолжай!

- Но она отказалась от фамилии, вышла замуж и уехала. Возникла дилемма. На одной чаше весов оказалась совсем маленькая ещё Интегра, на другой – брат её отца…

Не знаю, почему, но у меня кольнуло в сердце, и я попросил в полголоса:

- А что стало с его дочерью?

- С Катриной? Она вышла замуж, сменила фамилию и погибла при весьма загадочных обстоятельствах…

- Эрли, - я стиснул зубы, - что за фамилию она взяла, там не написано?

- Написано, - Фарф прищурился. – Это-то самое удивительное. Их ветка оканчивается соединением с кланом якудзы – Наоэ.

Я подавился и долго кашлял. Потом встряхнул головой.

- Но… - я коснулся уголка своего раскосого глаза.

- Признаки монголоидной расы доминантны, - раздался голос Оми. – Простите, я случайно подслушал… - он прошёл на кухню, остановился рядом со мной. Я обнял его за ноги, потёрся головой о выпирающую тазовую косточку. – Выходит, мой самый любимый человек на свете – наследник Империи.

- Ну тебя! Есть будешь?

- Я этим не питаюсь!

- А надо бы, смотри, какой худой стал!

- Мамочка Наги, оставь мой вес в покое! – Оми засмеялся. – Пойдём к Интегре, выясним, так всё или безмозглые Шварц опять всё напутали?

- Безмозглые Шварц!? – давить истерический смех было невероятно тяжело. – От такого слышу!

- Я Вайсс! – гордо заявил Оми. Фарфарелло покрутил пальцем у виска и ушёл мыть посуду.



В коридоре Виктория что-то бурно обсуждала с Уолтером. И стояла она, естественно, спиной к нам. Мой шанс отыграться! Прижав палец к губам, я подкрался к вампирессе и резко схватил её за талию. Взвизгнув, она развернулась на каблуках и бросилась на меня с кулаками.

- Я тебя убью, Наги! – вопила она. – Загрызу, так и знай!

Я подтянул к себе телекинезом большой зелёный зонт Интегры, раскрыл его, подставил под кулаки, подскочил к Оми.

- Это отучит тебе пугать меня по поводу и без!

- Ну, доберусь же я до тебя!

- Госпожа Целис, - привлёк её внимание Уолтер, дав нам смотаться.



Интегра сидела за своим столом и стучала по клавиатуре. Схемы и коды, как всё знакомо… Стоп…

- Интегра, - я высвободил руку из пальцев Оми, подбежал к компьютеру, - вот здесь, - я поместил курсор на место ошибки, - вот так, - и исправил её, - должно быть. Это же С++, самая простенькая программа…

- Спасибо, Наги… - Интегра потёрла переносицу. – Я этот код вторые сутки пишу…

- И всё это время ты не спала!? – ужаснулся Оми.

- Нет. Кстати, Наги, будь добр, слезь со стола. Вы что-то хотели?

- Фарф нашёл одну интересную информацию о тебе и о Наги…

- Сейчас всё объясню… Садитесь в кресла. Значит так. У меня была, как вы уже знаете, двоюродная сестра. Она не хотела, чтобы организация переходила ей. Она познакомилась с… таксистом и решила выйти за него замуж. Однако на церемонии венчания в неё без памяти влюбился шафер – Наоэ Мамору. Он сорвал свадьбу и выкрал её. Катрина просто исчезла. Потом мой отец погиб, Алукард убил дядю и объявил меня новой хозяйкой Hellsing’a… Я ничего не знала о своей сестре. Просто однажды Уолтер принёс мне газету, где упоминалось о загадочном убийстве. А три месяца назад мне в Аську стучится некто Бомбейский котёнок и в шутку просит политического убежища. Мы разговорились, и я узнала, что у него есть парень, которого зовут – о, Боже, - Наоэ Наги. Я попросила прислать мне ваши фотки. Увидев тебя, Наги, я впала в шок – ты так похож на мать… - Интегра закурила, сняла очки. – Я решила помочь вам, потому что… у меня самой не может быть детей. Долгое время среди моих предков практиковались близкородственные связи… Как результат у меня развилась патология… Короче, ты, Наги, единственный наследник Hellsing’а.

У меня отпала челюсть.

- Вау! – воскликнул Оми. – Круто!

- Стоп! – я потряс головой, чтобы мозги встали на место. – Но… Интегра, ты же прекрасно понимаешь, что отдавать организацию мне равносильно немедленному её уничтожению! Ты же знаешь…

- Тише, Наги, не кричи. Просто так вышло, я не виновата. Пойми, ты…

- Инти! – взмолился я, снова залезая на её стол, но на сей раз – на коленях. – Разуй глаза! Я же гей! У меня не будет детей, а, следовательно, у Hellsing’а не будет будущего!

- Слезь со стола, - невозмутимо выдохнула Интегра, - ты мнёшь бумаги.

Неожиданно зазвонил телефон, девушка взяла трубку, сказала два или три коротких «да» и обожгла меня взглядом. Я сполз со стола, сел на колени Оми и спрятал лицо у него на груди. Что происходило дальше, меня не касалось…

Люди, скажите писать продолжение али нет?

---

Ко всем, кто увидет!

Люди!!! Основной флуд переезжает на diary.ru/~bath-of-blood Хозяина зовут Эрли Джей, он весёлый, но иногда кусается (хе, мне ли не знать). Там будет много картинок и болтавни.

Здесь останутся только рассказы, слёзы, сопли и рассуждения о смысле жизни.

Усё, усем до скорого!

@музыка: Она всё время есть! Другой вопрос, какая?..

@настроение: Фарфи да и только...

---

На волне Дня Защиты детей. Скопировал у Ями.

Пожалуйста, если не вставите это в свой дневник, то по крайней мере, прочитайте!

Взято у Holl@back girl

Я появился совсем недавно. Сейчас я сижу у мамочки в животике,но через девять месяцев я появлюсь на свет. Мне тут так хорошо и удобно! Мамочка заботится обо мне, часто она включает спокойную музыку и я наслаждаюсь вместе с ней и иногда засыпаю. Каждый вечер приходит с работы папа. Он обнимает мамочку и гладит животик, в котором живу я. Когда я появлюсь на свет, у нас будет самая счастливая семья, я ведь уже так сильно их люблю!Моя мама большую часть времени проводит дома. Но с часу до пяти она уходит на работу в школу. У нее сейчас не очень много учеников, но зато они очень сильно любят мою мамочку. Ну ничего, когда я рожусь, я буду любить ее еще больше. После школы моя мама приходит домой и кушает, а вместе с ней кушаю и я. Все всегда такое вкусное! Потом моя мамочка смотрит телевизор и вяжет, затем готовится к урокам. А вечером приходит папочка, и они идут спать. Так обычно и проходят дни. Мой папа старается во всем угодить мамочке. Он такой добрый! Скорей бы мне родиться, я бы каждый вечер их обнимал, целовал, а потом бы заползал к ним в постель, и они бы со мной играли. Вот было бы здорово!С каждым днем я расту все больше. У меня начинают появляться ручки и ножки. Я все вижу и чувствую, а мои родители, наверное, этого не знают. Как интересно! Я могу видеть, что они делают, а они не могут заглянуть в животик и увидеть, как я машу им ручкой и улыбаюсь. Мне так весело и так хорошо! Мне иногда хочется вылезти из маминого животика ночью, поцеловать мамочку с папочкой и забраться обратно, потому что я еще маленький, а маленьким детишкам положено сидеть в животике. Иногда мою маму навещает бабушка. Она очень нежная и заботливая. Бабушка приносит маме еду, хотя ее и так в доме полно, а еще пеленки и одежду для меня, хотя они еще не знают, кто родится, мальчик или девочка. Мне так приятно, что они все думают обо мне и заботятся. Как же все-таки хорошо быть маленьким ребеночком и сидеть в уютном и мягком животике... Прошел месяц. Я становлюсь все больше и больше. У меня уже появились любимые блюда, которыми кормит меня мамочка и музыка, которую она часто слушает. А еще мой папочка вчера прислонил ухо к маминому животику и слушал, как я там поживаю. Было так здорово! Я дотронулся рукой до маминого животика и пошевелил пальчиками. А папа сказал, что услышал, как я дышал. Вот глупенький! Сегодня у мамы не было уроков, потому что ученики уехали на экскурсию, и она пришла домой пораньше. Она открыла дверь и увидела там папу с какой-то девушкой. По-моему, она тоже была нежной и ласковой, как мама, потому что папа обнимал ее, целовал и улыбался. Но мамочке она почему-то не понравилась. Она начала кричать на папочку. Девушка в это время быстро собрала вещи и убежала, а мама с папой стали ругаться. Я еще никогда не видел, чтобы они ссорились. Мама громко кричала и била папочку по лицу. Папа обиделся и куда-то ушел, а мама крикнула, чтобы он больше не приходил. Потом она села к кресло и расплакалась. Мне было ее так жалко. Я так хотел ей чем-нибудь помочь, но не мог. Я тогда решил, что когда появлюсь на свет, я всегда буду успокаивать мою милую мамочку и она никогда-никогда не будет плакать. Ведь я ее так люблю! Первый раз в ее животике мне стало как-то неуютно. Почему-то заболела левая ручка. Может, это от того, что мама плакала и нервничала? Она вдруг встала с кресла и начала ходить по комнате, а слезы все равно капали из ее глаз. Мне уже захотелось кушать, а мамочка, кажется , совсем об этом забыла. Странно, раньше такого никогда не было. Но ничего, я еще потерплю, главное, чтобы мамочке стало легче, и она помирилась бы с папой. Сегодня мамочка легла спать одна, папа так и не пришел. Было очень неуютно без него, и я расстроился. А еще мамочка очень плохо покормила меня, съев какие-то сушки, мне было очень тяжело ими питаться, да к тому же они были какие-то невкусные. Скорее бы они с папой помирились... Бедная мамочка, она не может заснуть и снова плачет. Как мне хочется вылезти из животика и обнять ее своими маленькими ручками. Может, ей стало бы легче... Настало утро. Мама уже проснулась, но все равно лежит на диване. Я опять проголодался. Почему она не обращает на меня внимания, почему не заботится так, как раньше. И где мой папочка, я ведь уже так сильно по нему соскучился! Вот, наконец, мама встала с дивана и пошла на кухню. Может, она меня покормит! Нет, она садится на стул и опять рыдает. Так и хочется сказать ей : "Мамуля, не плачь, ведь у тебя же есть, ведь я же не могу без тебя и очень люблю". Я медленно глажу ручкой ее животик и шепчу ей нежные слова. Как жаль, что она ничего не слышит... Мама открывает ящик, что-то берет и щелкает зажигалкой. Интересно, что она дела...Тьфу, я задыхаюсь. Что это, Господи, какая гадость! Что она делает! Что это за дым! В маленьком уютном животике, где я живу, никогда этого не было! Фу! Мне так плохо, дым режет глаза и я кашляю. Мамочка, пожалей меня, что ты делаешь, мне так неприятно. Но нет, она не слышит меня и вдыхает в себя какую-то дрянь. Я расстраиваюсь и начинаю плакать. Мамочка хватается за живот. Ее тошнит. Наконец-то она перестает курить. Но дыма в ее животике так много! Я дую на него и он медленно уходит. А мамочка опять плачет, и я плачу вместе с ней, потому что от этого ужасного дыма я кашляю и у меня начинает болеть сердечко. Мама покормила меня, но опять, к сожалению, не тем, чем бы мне хотелось. Почему неожиданно все так резко изменилось? Может, я чем-то обидел мою любимую мамочку, но вот чем? Мама не пошла сегодня в школу. Вместо этого она осталась дома и проплакала весь день. Мое сердечко разболелось еще сильнее. Она опять вдыхала какую-то гадость. Мне все больше и больше хочется куда-нибудь убежать из ее животика. Тут стало совсем неуютно. Здесь плохо пахнет, и дым режет глаза, а еще я очень хочу есть... Сегодня мамочка проснулась рано. Ей не спалось. Она покормила меня чем-то. Было не очень вкусно, но зато это лучше того, что было раньше. Теперь мне хочется пить. Мама, как будто прочитав мои мысли, подходит к холодильнику и достает какую-то бутылку. Она наливает в маленький стаканчик какую-то прозрачную жидкость. Я так рад. Наконец, она вспомнила обо мне, наконец, она будет заботиться обо мне так же, как и раньше. Мама подносит стакан ко рту и резко опрокидывает его вовнутрь. Боже, какая отрава, какой ужасный вкус! Я тут же выплевываю это. Мне очень противно и обидно. Зачем мама так мучает меня, неужели ей все равно, что со мной будет?... Нет, так не может быть. Она любит меня так же сильно, как и я ее. Она не может желать мне зла. Просто ей плохо. Но я все равно не понимаю, неужели ей лучше от того, что она пьет какую-то отраву и наполняет животик, в котором я живу, едким дымом? Как ей может быть лучше от того, что причиняет мне вред? Нет, раньше она была не такой. Неужели так будет всегда? Я очень этого не хочу, я не выдержу этого... Проходит еще несколько дней. Все стало еще хуже. Мамочка почти не кормит меня, лишь вдыхает дым, пьет и целыми днями лежит на диване и плачет. Мне очень плохо. Часто болит голова и сердечко, иногда меня тошнит. В когда-то нежном и мягком животике стало просто невозможно! Я часто стучу по нему своими ручками и надеюсь отсюда выбраться. Но это увы невозможно. Я задыхаюсь тут. А папочка так ни разу и не навестил нас. Может, он разлюбил нас и мы стали ему просто не нужны? Нет, так не может быть, он ведь так заботился о нас до того, как поругался с мамой. Что же все-таки произошло? До меня нет никому дела. Я сижу и плачу. Мне здесь так одиноко... Прошло еще несколько дней. К нам приезжала бабушка. Она о чем-то долго спорила с мамой, и бабушка уехала от нас вся в слезах. Чем мама ее так обидела? И поругались они из-за ерунды. Сначала они просто мирно беседовали, а потом мама сказала всего лишь одно слово и бабушка заплакала. Я вообще ничего не понимаю. Что же она сказала?... "Надо делать апорт" или "аборт"...А, точно не помню, да это и не важно. Разве может быть что-то хуже, чем вдыхать дым и испытывать тошноту от дурацкого напитка? Скорее бы мама взяла себя в руки, со всеми помирилась и все было бы так же хорошо и спокойно как раньше... Мамуля опять проснулась рано и забыла покормить меня. Но я больше не плачу. Я привык, что на меня не обращают внимания. Мама оделась и куда-то пошла. Она шла и плакала, а прохожие оборачивались в ее сторону и о чем-то шептались. Мама подошла к какому-то неизвестному зданию. Перед входом она перекрестилась и повязала на голову платок. Внутри было много людей. Некоторые ставили свечки, некоторые молились. Мамочка взяла свечку, поставила ее перед иконой и стала кого-то умалять, чтобы он ее простил, что она не хочет что-то делать, но у нее нет иного выхода. Как странно мама себя ведет, она раньше никогда не ходила сюда. Странное место, но оно мне нравится. За что же мама просит прощения? Может, за то, обидела меня и не покормила? Неужели, она одумалась и вернется к папочке? Неужели все еще может быть хорошо?... Наконец, мамочка закончила молиться и вышла из здания. На улице она сняла платок, положив его в сумочку, поймала машину и куда-то поехала. В машине меня начинает укачивать. Сильно кружится голова. Мне снова плохо. Наконец, машина останавливается и мама выходит у какого-то здания, еще более странного, чем первое. Вокруг бегают люди в белых халатах и в смешных колпаках на голове. Но мне почему-то страшно и я сжимаюсь в комок. Мама входит в здание и идет куда-то по длинному коридору. Она подходит к человеку в белом халате, он берет ее за руку и ведет в кабинет. Там стоят еще два врача. Внутри кабинет весь белый, посредине стоит что-то вроде кровати, а над ней горят лампы. Я начинаю боятся еще сильней. Мне так страшно, мамочка... Почему-то снова начинает болеть сердечко... Врачи сажают маму на эту странную кровать, которую они называют "операционным столом", закрывают дверь в кабинет и начинают к чему-то готовиться. Один из врачей приносит железный поднос, на котором разложены зловещие предметы: какие-то ножи и огромные щипцы. Господи, что они собираются делать?... Что все это значит, что делает здесь моя мамочка?... Она захотела напугать меня? Не надо, любимая моя, я и так уже очень напуган. Я так хочу скорее родиться, подрасти и помочь тебе, только не давай этим врачам ничего со мной делать, прошу тебя, ведь я так сильно тебя люблю!... Неожиданно врач берет шприц и что-то колет моей мамочке. Через несколько минут она засыпает. Но я не сплю, я все вижу, все чувствую...Врачи берут в руки свои зловещие инструменты и склоняются над мамочкой. Боже, что происходит?....Почему мне так страшно, почему у меня текут слезы и так щемит мое маленькое сердечко?...Отчего так пугающе горят эти лампы, а их свет будто прожигает меня насквозь? Что задумали эти люди в белых халатах, к чему они так готовятся и зачем они усыпили мою мамочку?... Она же ведь никогда бы не допустила, чтобы со мной сделали что-нибудь плохое, она ведь любит меня... Вот врач берет щипцы и погружает их в мамочку. Господи, они уже около меня! Я сжимаюсь еще сильнее, чтобы они не достали меня. Но они все-таки задевают мою ножку и из нее сочится кровь. Боже, как же больно...Я хватаюсь за свою ножку и пытаюсь как-то остановить кровь. Но все бесполезно -- рана слишком глубока...Как могут они протыкать мою нежную кожу своими железными щипцами. Мне ведь так больно, почему они такие жестокие и бессердечные?...Мамочка, где же ты, почему ты спишь и не остановишь их?... Я лучше останусь в этом грязном и дурнопахнущем животике, но я не хочу умирать...Не надо пожалуйста...И я снова плачу, а безжалостные щипцы наносят мне следующий удар, на этот раз в беззащитную грудку... Крови все больше...Я чувствую, что умираю...Как же мне больно, Господи, зачем они так поступают со мной, в чем я виноват?...За что мне такие мучения?...Я уже не плачу- я кричу, хотя сил все меньше и меньше, и я чувствую, как жизнь постепенно уходит из меня... Вот щипцы появляются вновь. Я из последних сил кидаюсь на них, но сталь намного сильнее моих неокрепших маленьких ручонок. Щипцы перехватывают мою тоненькую шейку и тянут наружу. Сопротивляться и плакать нет сил. Меня все равно никто не услышит. Я задыхаюсь, кровь брызжет из моего тела. Врачи извлекают меня из маминого животика, но я уже мертв... Врачи равнодушно смотрят на мои останки и без зазрения совести кидают их в мусорное ведро, а маму, спустя некоторое время, перевозят в другую палату. Скоро она проснется и пойдет домой. Все будет как раньше, лишь меня уже никогда больше не будет в ее животике, я никогда не рожусь и не подрасту...Я навсегда останусь здесь, в мусорном ведре... Я никогда не смогу обнять ее, прижать к себе и поцеловать. Я никогда не пойду в садик и в школу...Моя мамочка никогда не увидит моих первых шагов, не услышит моих первых слов и никогда так и не узнает, как сильно я ее любил... И всё из-за беспечности двух людей...

Обратите внимание на негретёночка на руках у Че, разве он не прелесть?

@музыка: Turn back time (Aqua)

@настроение: Очень-очень страшно и обидно...

---

Черновик №6 "Заходи..."

*Настоящее имя Деку- Андерсен, которое я сокращаю до Андре.

**Деку и Руй играют на одной и той же позиции, но не являются взимозаменяемыми играками.

***Разница у них в росте мне лично не известна, но она не мальникая.

****Слеш буйным цветом. PG-13, не меньше...



Когда я вошёл в палату, Деку спал. Короткая чёлка извечным сердечком, детские полные губки чуть приоткрыты, ресницы дрожат… Я знаю, что такое разрыв мышцы, поэтому стараюсь не будить это маленькое раскосоглазое чудо. Ему должно быть очень больно. Удивительно, что он смог уснуть…

Но он проснулся сам. Слабо улыбнулся, когда я сел на край кровати, не открывая глаз, спросил:

- Реберу, это ты?

Я улыбнулся, взял его руку, слегка сжал.

- Нет, это я, Руй.

Деку распахнул глаза, стал внимательно всматриваться в моё лицо. Потом отвернулся.

- Почему ты ушёл?

- Так было нужно. Ну, прости меня, - я переплёл наши пальцы. - Мне когда Луиш сказал, что ты здесь…

- У тебя просто сердце остановилось! - Андре вырвал у меня свою руку, слишком резко дёрнулся и застонал от боли. - Я… не намерен выслушивать… твои отговорки… Убирайся!

Я встал.

- Мы друзья, Деку. Просто друзья. Я думал, это не зависит от того, кто в какой команде… Я позову врача.

Развернувшись, я нарочито медленно побрёл к двери. Утром я позвонил Деку домой, но никто не взял трубку. Я набрал номер Педро, его тоже дома не оказалось. Ясность внёс Луиш. «Деку в больнице, разрыв мышцы», - сказал он. Потом мы немного поболтали, и я поехал к другу. И тут такой холодный душ… Не, он, конечно, прав, я не имел права отказываться от контракта, не имел права уезжать! Я бы нашёл, нашёл бы место, смог бы сидеть в запасных, помогать… Можно подумать, я за «Милан» много играю… Главное, я был бы рядом с друзьями… Но…

- Руй! - чуть охрипший больной голосок. Я остановился, посмотрел через плечо. Деку сидел на кровати, опираясь на левую руку и вытирая слёзы правой. - Вернись, Руй! Я не то хотел сказать…

Он сполз с постели, сильно хромая подошёл ко мне, вцепился в мои руки. В глазах стояли слёзы. Через ледяные пальцы ко мне переходили волны его боли и раскаяния. И ещё чего-то… Того, что ни я ни он ещё не осознавали…

Переступив босыми ногами, из-за боли он не смог удержать равновесие, я поддержал его под руки. Теперь маленький бразилец буквально висел на моих руках, хлопая мокрыми ресницами… Вдруг стало совсем тихо. Так тихо, что я слышал биение его и своего сердец: они стучали в унисон. Андре протянул руки, опёрся на мои плечи, заглянул в глаза.

- Мы не просто друзья, Руй… - шепнул он, чуть подавшись вперёд. Мне стало жарко. Он улыбался одними глазами. Совсем по-взрослому… - Я давно понял, что люблю тебя…

В первую секунду мне захотелось посмеяться, сообщить, что мы слишком разные для любви и так далее… Хотел сказать, что он намного младше меня и ещё совсем ничего не понимает в чувствах… Хотел напомнить, что он почти всей своей немаленькой массой висит на моих плечах… Но не стал.

Напротив, я обнял его, прижимая к себе. Он спрятал лицо у меня груди, тихо засмеялся. Я потрепал его по волосам, поднял на руки, отнёс в постель.

- Я не знаю, правильно ли я понимаю себя и свои чувства, - я провёл пальцами по его лбу, виску, скуле. - Но, по-моему, то, что я чувствую сейчас, и называется любовь…

Я наклонился, стараясь не раздавить Деку, коснулся губами его щеки. Он резко развернул голову, и мы утонули в поцелуе…

Это - Руй:, а это- Деку

@музыка: One more angel (Weiss kreuz), но в голове - DeepPurple.

@настроение: слешное!

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Истиный кайф жизни.

Читать яой по аниме WeissKreuz под музыку группы WeissKreuz, вот истинный кайф жизни!!!

---

Do you speak English? (Черновик№5)

Приквел флафф-PWP "Кошка".

Навеяно творчеством группы DeepPurple, по котороя я безумно соскучился!



Ошейники носят домашние животные. Собаки. Реже - кошки. Фарфарелло был похож на кошку. По крайней мере, так сказал Брэд как-то раз...

Он спал, обняв большую подушку, зарывшись в неё лицом. Но полу лежал переносной кассетный магнитофон, от которого к круглому ушку тянулся провод наушника. Второй лежал на полу. Я сел на корточки, взял его, поднёс к уху. Псих слушал DP. Страрый мелодичный английский рок... Но, чёрт возьми, как это понимать!?

- Smoke on the water, fire in the skys! - фыркнул я. - Зачем ты слушаешь эту бредятину?

- I don't want to forget my language. They said, it is realy posible. If there no praktic...

- Oh, Robert Planz has wonderful english!! - я рассмеялся. - Why for!?

Ответом на мой вопрос стал режущий слух голос Брэда:

- Farfarello! Where is the key of my room?

- Here it is! - Фарф вынул из кармана ключ от комнаты Брэда. - When you'll be back?

- I din't know, my crazy boy... - Брэд подошёл к дивану, чмокнул психа в щёку. - Wait for me, and I'll be back.

Роберт Планц бормотал что-то в наушнике, я сидел на полу и искал отпавшую челюсть. Как такое возможно? Просто не представляю!!!

@настроение: Я не знаю, как пишется "лэнгвидж"!

---

Серый журавль или 20 рублей в центре города.

Дабы развеяться и поискать патенциальное место летней практики, сегодня Ваш покорный слуга попёрся в Моссковский зоопарк.

Скажу сразу: в жару (а сегодня было довольно жарко) в тюрьме для животных делать нечего. Четвероногие либо дрыхнут, как пекари и кистеухие свиньи, напоминающие мне почему-то санитаров из морга, либо прячутся, как старенький линялый, облезший красный волк, либо бесятся, как его немение потёртый временем и молью гривастый сородичь.

Голодный желудок напомнил о себе около слоновника. Подошёл к палаточке с сладкой ватой и поп-корном и чуть не упал в обморок: вата - 10 грамм сахара на палочке - 50 рублей, кукуруза - 60... И это при условии, что в кармане 25 рублей 35 копеек! Ну не взял больше, не судьба...

В птичьем отделении со мной случилась натуральная истерика: Серый журавль мирно дремал до того, как к нему подошла молодая пара. Парень долго смотрел на птичку, потом изрёк: "Какая маленькая головка... Какая большая тушка... Парень, ты тупой!". Больше птичке поспать не дали, поскольку, наверно такой же голодный, как и я мужчина подошёл и сообщил, глядя журавлику в глаза: "Какая кура-гриль пропадает!" Птичка чуть в обморок не упала.

В то же время казуар, обитающий, если кто не знает, аккурат напротив, узнал от парнишки лет 12-ти из экскурсионной группы, что он - панк.

На выставку змей пустили бесплатно. Но прежде внимательно рассматривали, сравнивали меня с фоткой в студенческом (у меня там ещё длинные волосы), потом так пустили...

Минут семь я стоял рядом с гадюкой-носорогом не в силах оторвать взгляд. Конечно, я видел их раньше, но... Есть в них что-то завораживающее...

Пресс-центр я так и не нашёл, расстроенный и голодный вернулся домой. Завтра буду звонить в справочную, узнавать... Уж очень не охота торчать в душной радио-студии дружественной нашему институту компании...

@музыка: Weiss (ну запал я на этих японцев, ничего не могу подулать!!!)

@настроение: паганое...

---

Не ходите, дети, на Горбушечку глять!

Иначе, получите инфаркт: во-первых, "Вайсс" на 8 (а не на одном, как мне казалось) дисках. во-вторых, стоит всё удовольствие 1600 рублей. в-третьих, с Loveless таже фигня... Купил, короче, с горя ещё три тома "Рубак", сижу смотрю.

@музыка: Try again (Рубаки - первый сезон)

@настроение: хз