Ты нам очень нравишься, маленькая розовая птичка!(с)Akira
Цикл драбблов 1974-1984-1994-2007
Жанр: Цикл драбблов разного жанра.
От автора: 5 зарисовок, 5 писем, 5 диалогов, 4 толкования и 1 единственно верный вывод.
Да, аФФтор продолжает курить I.V. и Emu for my dears...
Чиба. Портовая часть города.
- Американец! Полукровка! Урод!
В спину летит портовая грязь, водоросли, «снежки» из мазута. Главное, чтобы ни один из них не попал в волосы. И на новую куртку. Ведь папа привёз её из поездки… Ну и что, что она большая, зато тёплая… Ну и что, что мы бедные? Зато счастливые… А что волосы вьются, так это не ко мне… Это просто радиация в нашем городе…
- Урод! Безотцовщина!
Неправда… Просто отец много работает на барже и не бывает дома. Неправда… Но почему я не отвечу им? Ведь они неправы… Да потому, что однажды я стану сильнее, я стану взрослым. И, когда им понадобится моя помощь, когда у одного из них сломается или расстроится гитара, когда кто-то из них сломает руку или вывихнет палец, когда кто-то из них попадёт в аварию или убьёт человека, он придёт именно ко мне… нищему мальчику с кудрявыми волосами и скажет «Помоги мне, Ишизука»… и, конечно, помогу. Потому что не имею права отказать…
Чиба. Центр города.
- Хаящи.
Ноль эмоций.
- Хаящи!
Он смотрит на барабанную установку, а, значит, мы уже опоздали в школу.
- Йошики!
Его глаза светятся от счастья, когда он, прильнув всем телом к стеклянной витрине, смотрит на самые дорогие барабаны. Я знаю, его сердце в этот момент колотится как мотор, и он не слышит абсолютно ничего. Он даже не почувствует, если я дёрну его за волосы. Только потом, когда мне, наконец, удастся оттащить его подальше, он спросит «А почему у меня болит голова? Ты что, снова дёрнул меня на волосы так, что я этого не почувствовал?».
- Йошики!
- Посмотри, Дэяма…
Он впервые озвучивает то, что крутится в его вихрастой башке в этот момент… и я замираю, как громом поражённый, впитывая каждое сказанное им слово…
- Посмотри на эти барабаны… Однажды, на огромной сцене я с удовольствием разнесу на куски такую же… нет, гораздо более дорогую установку, а зрители будут неиствовать. И ты, мой вокалист, будешь смотреть на меня во все глаза. И мы будем счастливы в своём безумии… в нашей общей славе!
Йокоска.
Голос учителя доносится издалека. Он словно возвращает с другой планеты… из другой реальности… В тетради вместо формул – сюрреальные закорючки, буквы латинского алфавита, иероглифы и знаки, которых нет в природе…
- Скажите мне, Матсумото, чего вы хотите в жизни?
Это очень сложный вопрос. Особенно, когда тебе всего ли 10 лет. Когда в голове, не отягощённой ничем кроме ветра, пустоты и Мечты, крутятся одновременно миллион идей, мыслей, желаний…
- Я хочу, - отвечая надо встать… И я встаю… и ручная крыса, сидевшая на коленях, впивается коготками в брючину и шустро взбирается вверх по расстёгнутой форменной куртке прямо на плечо. – Я хочу стать самым знаменитым стилистом в мире. И купить бабушке новую парикмахерскую. А для этого мне не нужна математика, Томаго-сенсэй.
Вылетаю из класса. Сажаю крысу в сумку, снимаю куртку и иду бегать… А ещё я очень хочу похудеть…
Чиба.
- Кем ты будешь, когда вырастишь? – добрым голосом вопрошает тихая Мира-сан.
- Доктором, - заученно отвечаю я.
Я знаю, что этого никогда не будет. Просто мне велено так говорить. Я знаю, что однажды на пороге моего дома появится… не знаю, будет ли это Йошики, или кто другой… Но он придёт. Возьмёт меня за руку и отведёт туда, куда рвутся все… но попадают единицы… Мы будем выступать в Стеклянном дворце Tokyo Dome, таком прекрасном, как в проспектах в руках Йошики. Я буду петь, а он будет играть на барабанах. Мы будем счастливы! Мы! Мы будем самыми лучшими, самыми сильными, самыми-самыми… Я даже знаю, какое имя мы будем носить: Нас назовут «Икс», неизвестность, странность, необычность… Икс… Я верю, что однажды мы станем лучшими. Вот!
Хиого.
- Моэрэ?
Меня всегда поражала осмысленность в глазах этого детёныша. Он ещё так плохо пишет, совсем не знает катаканы… но уже держит в руках гитару… Причём кто-то, - не мать, я ручаюсь, - снял три нижние струны. И ему не нужны игрушки кроме неё… Она размером с него, тяжёлая, у него ссажены нежные детские ноготки… но он учится играть… Только я не понимаю, зачем…
Сейчас, вот, он сидит у самого берега моря и дёргает за струны… Зачем?
- Зачем, Моэрэ? – спрашиваю я.
- Знаете, Аса-сенсэй, - говорит он, - Дикон – лучший… А я хочу быть самым лучшим. Я хочу быть лучше всех в игре на бас-гитаре.
Я продолжаю поражаться осмысленности его слов и действий… и с ужасом начинаю понимать, что он будет лучшим из лучших… или не будет никем…
Токио.
Привет, мам! Как там братик? Как прошёл Выпускной? Меня сильно искали? Шли бы они все… Знаешь, мама, здесь хорошо… Так красиво… Я был на Акихабара… я влюблён в это разумное электричество, в эти вышки, в эти магазины… Я влюблён, мама! Я люблю этот город! Я люблю…
Завтра последний день прослушивания… Я очень боюсь, что Тоши не приедет. Без него мне нет смысла здесь оставаться. Но я не смогу вернуться с позором… Я очень не хочу покидать эту красоту. И очень не хочу покидать эту жизнь… Но…
Нет, мама, нет! Я никогда не поступлю с тобой так, как поступил отец… Но… Мама, если Тоши не приедет… мне не останется смысла больше жить…
Поезд Чиба-Токио.
Куда я еду? Что я творю? Через час мать поймёт, что я сбежал из дома и уехал в Токио на это грёбаное прослушивание! Но так было нужно. Так было нужно для нас! Для нашей группы, для нашей дружбы, для нашей… Нет, я не люблю Йошики. Хуже, он мой единственный и самый лучший друг. Мы вместе уже 15 лет! Мы познакомились ещё в детском садике… и остались вместе навсегда. Навсегда? Да! Я очень хочу в это верить! Я просто не могу представить себе ситуации, в которой мы могли бы расстаться, случая из-за которого мы могли бы поссориться… Йошики… Ты, твоя мечта… Нет, наша! Одна на двоих! Одна на двоих жизнь. Одна на двоих сцена!
Сигарета догорела до фильтра… Да, мама, ещё я курю… Уснуть не смогу. Ещё 5 часов, и я буду в Токио. В самом прекрасном городе в мире… Самом прекрасном, потому что там Йошики.
Чиба.
Письма в никуда.
У меня нет друзей. Только те, кто играет, страшно коверкая, мою музыку. Только те, с кем я пью пиво после концертов и играю по пятницам в футбол.
Письма, которые я никогда и никому не отправлю… или отдам маме, когда стану совсем взрослым…
Сегодня случилось кое-что… Что-то, о чём я не могу не написать, боясь забыть. Я был на медкомиссии в мореходке… и там… психолог… очень одарённая пожилая женщина… у неё была татуировка на руке… я видел сквозь блузку надпись «Вудсток»… она заглянула мне в глаза и сказала: «Ты не хочешь здесь учиться»… И я не мог солгать человеку, который любит то же, что и я. Я сказал, что мечтаю играть блюзы и кантри на большой сцене… И она разорвала моё заявление…
Завтра я с группой еду в Токио… Что то будет… Наверно, даже Будда не знает…
Хиого.
Мама! Папа! Аса-сенсэй!
Мне невыносима мысль, что придётся идти в старшую школу, а потом – в институт! Я не могу учиться ничему кроме игры на гитаре! Я никогда и ни за что не брошу это дело! А лишние знания только навредят мне, собьют с избранного пути.
Мама, прошу, не надо хвататься за сердце. Я всё равно этого не увижу. Лучше позаботься о сестре. Она же скоро выходит замуж. Ты не знала? У тебя будет внук! Назови его Хироши, разрешаю…
Папа, не стоит думать, что я связался с плохой компанией. Я всё равно не смогу тебя переспорить. Просто поверь, что они не покупают мне алкоголь и сигареты и сами не пьют и не колются. Мне хорошо у них. Я могу отрабатывать игру… Могу жить счастливо.
Аса-сенсэй! Я любил и люблю Вас не только как первого учителя, не только как друга нашей семьи. Вы – мой крёстный в науке музыки. Вы – моя путеводная звезда. Вы дали мне надежду… Однажды я переплюну Дикона… и ты будешь первым, кто узнает об этом!
Пока! Ваш Моэрэ «Хис» Хироши!
Поезд Йокоска-Токио.
Почему-то мне захотелось сейчас к тебе… Когда бабушка собирала мои вещи, я хотел в Токио. Когда братик пытался отнять у меня любимую игрушку, я хотел в Салон. А теперь, когда все вокруг уснули, и я остался один на верхней полке нашего закрытого купе, очень захотелось вновь увидеть тебя… мой родной город…
Знаешь, если бы не ты, я никогда не полюбил бы то, чего у меня не будет в Токио – снег и море… Мягкий, пушистый снег… похожий на нежного котёнка, ласково кружащийся в небе, падающий на ресницы, щёки… обжигающий нежностью… Море… прекрасное и властное… так похожее на жизнь… дышащее под коркой льда… красивое… нет, прекрасное… Я родился возле моря, в день, когда шёл снег… Ах, как бы мне хотелось…
Засыпаю… Прощай, мой Йокоска… прощай, надеюсь, не навсегда… а только до тех пор, когда я приеду навестить тебя… на гастроли первой японской группы – Сабер Тайгер… Аминь!
Токио.
- Мэри!
- Я здесь, Хидэ, что случилось?
- Сядь. Скажи, что такое любовь?
- Любовь?
- Йошики сказал, что я не умею писать песни о любви.
- Я не знаю, как объяснить. Наверно, это…
- Это желание быть с человеком? Привязанность, вера? Знание, что он никогда не предаст?
- Нет, это дружба…
- Это надежда, что хоть кто-то скажет тебе правду? Понимание, что хоть кто-то честно расскажет, что было вчера, и ничего не боясь, назовёт тебя алкашом?
- Нет, это доверие.
- Это желание помогать и сделать всё, чтобы человек больше не плакал?
- Нет, это забота.
- Это радость за успехи? Боль за неудачи? Смех в унисон и слёзы напополам?
- Нет, это единение.
- Так что же такое любовь!?
Саппоро. Горы.
- Пата? Как ты здесь?
- Я искал свою стихию.
- И как?
- Холодно… Пойдём отсюда…
- Что ты пытаешься найти так тщетно? Куда тебя всё время несёт?
- Я ищу место, где мне будет хорошо.
- Может, это море?
- Море принадлежит тому, кто способен его укротить. Тому, кто властвует над миром. Властвует ими… И нами, конечно…
- А ветер?
- Ветер во власти бегущего. Он – стихия ищущей души, бесконечности, веры, воли, любви…
- А солнце?
- Оно твоё… Солнце светит для того, чья улыбка способна затмить его.
- А небо?
- А небо… пусть останется тому, кто однажды дотянувшись до звёзд, не испугался, не убежал, а остался верен нам. И своей мечте.
- А ты?
- Тоши… А ты что здесь делаешь, а?...
Токио.
- Что с тобой?
- Чтоб я знал…
- Ты влюбился?
- Возможно…
- Напишешь песню?
- О чём?
- О любви…
- Никогда. Я лучше создам посвящение силе, разрушающей преграды.
- Преграды на пути любви!
- Нет, правды… Я напишу строки о бойце, вернувшемся с фронта…
- Ради любви?
- Нет, веры… Я вложу в струны гитары боль отчаяния от потери…
- Любви?
- Нет… Счастья… И мир услышит песню, посвящённую…
- Той, кого ты любишь?
- Нет… Нам… Нам с тобой, Йошики…
Лас Анджелес.
- Ваша мечта сбылась?
- Нет ещё…
- Почему? Вам что-то мешает?
- Отнюдь, мы прекрасно ладим… Мы единый организм, если хотите.
- О, это замечательно! И, если вы все организм, но какой каждый из вас орган?
- Я не задумывался об этом.
- Возможно, кто-то из вас выполняет функцию сердца? Горит, дышит, бьётся… Берёт на себя всю нагрузку, работает на разрыв?
- Возможно…
- А кто-то, наверно, словно лёгкие, наполняет группу жизнью? Помогает циркуляции идей?... Обеспечивает жизнь?
- Да, я знаю такого человека…
- А, может, у вас найдётся и иммунная система? Кто-то ведь защищает вас? Принимает на себя все удары? Держит оборону? Очищает вашу жизнь от негатива?
- Пожалуй, что да…
- И кто-то, подобно желудку обеспечивает всех пищей для ума и тела? Обрабатывает и перерабатывает все поданные идеи? Кто-то, кто пропускает через себя всё?...
- Да… Господи… как Вы правы… Уберите камеру… я ухожу…
Нью-Йорк.
- Куда ты смотришь?
- На звёзды.
- А разве бывают звёзды внизу?
- Глупый… Я смотрю в телескоп. Взгляни…
- Оу… Красиво, но…
- У меня плохое зрение, можешь настроить резкость вот тут… Тебе не кажется, что каждый из нас мог бы походить на звезду… или планету…
- Хм… Пожалуй…
- Посмотри, вон всходит Марс… такой яркий, но такой ледяной… А все думают, что там жарко.
- Забавно, я словно увидел портрет одного моего знакомого…
- А это – величественный Юпитер. Там, правда, тоже прохладно… Но у него такая масса, что он притягивает к себе всё вокруг. У него сотни спутников… и он самый большой!
- Да, тоже знакомо…
- А это – Меркурий, вечно мчащейся куда-то. Нам повезло, а то он всегда где-то рядом с солнцем… но на нём нет атмосферы, а в расселинах лежит лёд… Всё в порядке, Хидэ?
- И в этой планете я кое-кого узнал… Прости…
- Вон всходит Утренняя звезда, Венера… Богиня любви и всепрощения. Она так нетороплива, так прекрасна… По-моему, она похожа… Хидэ, ты…
- Я не плачу, нет… просто с непривычки… А какая звезда тут ты?
Бангкок.
Бесконечность. Даже она имеет свои пределы. Бесконечным не бывает ни счастье, ни любовь, ни юность… Когда-то мы верили в то, что будем жить вечно… А сейчас? Бесконечна только старость и пустота в душе.
Бесконечной казалась слава. А сейчас я даже не прячу лицо под полями шляпы или очками.
Бесконечной казалась музыка. Я так редко слышу её теперь.
Бесконечным казалось счастье. Я плачу иногда, когда жены нет рядом, от боли в разбитом сердце.
Бесконечной казалась боль. Прости… я больше не приду…
Мехико.
Слёзы. Они высохли на моих глазах, когда я понял, что прошлого не вернуть. Ты был ярчайшей из звёзд. Сверхновой, затмившей солнце. Вспышкой, от которой на глаза выступают слёзы…
Слёзы текли по моим щекам слишком часто. «Знаешь, это противно, когда мужчина плачет». Так сказал он, уходя. И от одиночества снова выступили горькие, горячие, противные слёзы.
Слёзы высохли на моих глазах, когда я понял, что ничего не вернуть. Но я не умею жить иначе. Я состою их тела, басухи… и слёз…
Токио.
Гордыня вела меня. Лев Данте не вёл даже, а нёс меня чрез Сумрачный лес, на вершину Перевёрнутой горы. Он показал мне все свои лики. Любовь и ненависть, дружбу и предательство, жизнь… и только смерть заставила меня раскрыть глаза… и я увидел, что за скакун нёс меня тогда…
Гордыня уничтожила меня. Нас всегда было двое. Но она встала между нами, разорвав, словно сиамских близнецов, словно симметричные крылья бабочки…
Гордыня дала мне всё. Богатство и славу, признание и любовь, мечту…
Гордыня отобрала у меня всё. Тебя…
Нью-Йорк.
Одиночество. Знаешь ли ты, женщина, проклинающая мужа-моряка, и ты, подросток, которого бросила девушка, что такое одиночество?
Абсолютная, беспросветная пустота в разорванном на пятеро сердце. Чёрная дыра в душе, не принадлежащей тебе…
Одиночество не страшно, когда ты один. Но приходится играть роли.
И этот мальчик, он тоже одинок. Он так похож на ещё одну кошку в моём «гареме»… Я не оправдываюсь. Я только прошу услышать меня. Понять, что за червь изгрызает меня уже почти что десять лет…
Вспомни, что он вернётся однажды, прежде чем подать на развод.
Вспомни, как смотрит на тебя хорошенькая соседка, прежде чем лезть в петлю.
Не оставляйте шанса Одиночеству… Никогда…
Нью-Йорк.
Ничего не вернуть. И никто никогда не коснётся этих струн.
Ничего не вернуть. И серебрятся сединой волосы, и бегут по уголкам глаз морщинки.
Ничего не вернуть. И холодно мы смотрим друг на друга…
Но нет ничего поразительнее, чем фанаты, поющие Kurenai.
Но нет ничего смешнее клипа Celebration.
Но нет ничего счастливей улыбки Тоши.
Но нет ничего чище слёз Йошики.
Мы снова вместе. Все вместе. На этот раз точно – навсегда.
1974-1984-1994-2007.
Жанр: Цикл драбблов разного жанра.
От автора: 5 зарисовок, 5 писем, 5 диалогов, 4 толкования и 1 единственно верный вывод.
Да, аФФтор продолжает курить I.V. и Emu for my dears...
1974
.Чиба. Портовая часть города.
- Американец! Полукровка! Урод!
В спину летит портовая грязь, водоросли, «снежки» из мазута. Главное, чтобы ни один из них не попал в волосы. И на новую куртку. Ведь папа привёз её из поездки… Ну и что, что она большая, зато тёплая… Ну и что, что мы бедные? Зато счастливые… А что волосы вьются, так это не ко мне… Это просто радиация в нашем городе…
- Урод! Безотцовщина!
Неправда… Просто отец много работает на барже и не бывает дома. Неправда… Но почему я не отвечу им? Ведь они неправы… Да потому, что однажды я стану сильнее, я стану взрослым. И, когда им понадобится моя помощь, когда у одного из них сломается или расстроится гитара, когда кто-то из них сломает руку или вывихнет палец, когда кто-то из них попадёт в аварию или убьёт человека, он придёт именно ко мне… нищему мальчику с кудрявыми волосами и скажет «Помоги мне, Ишизука»… и, конечно, помогу. Потому что не имею права отказать…
Чиба. Центр города.
- Хаящи.
Ноль эмоций.
- Хаящи!
Он смотрит на барабанную установку, а, значит, мы уже опоздали в школу.
- Йошики!
Его глаза светятся от счастья, когда он, прильнув всем телом к стеклянной витрине, смотрит на самые дорогие барабаны. Я знаю, его сердце в этот момент колотится как мотор, и он не слышит абсолютно ничего. Он даже не почувствует, если я дёрну его за волосы. Только потом, когда мне, наконец, удастся оттащить его подальше, он спросит «А почему у меня болит голова? Ты что, снова дёрнул меня на волосы так, что я этого не почувствовал?».
- Йошики!
- Посмотри, Дэяма…
Он впервые озвучивает то, что крутится в его вихрастой башке в этот момент… и я замираю, как громом поражённый, впитывая каждое сказанное им слово…
- Посмотри на эти барабаны… Однажды, на огромной сцене я с удовольствием разнесу на куски такую же… нет, гораздо более дорогую установку, а зрители будут неиствовать. И ты, мой вокалист, будешь смотреть на меня во все глаза. И мы будем счастливы в своём безумии… в нашей общей славе!
Йокоска.
Голос учителя доносится издалека. Он словно возвращает с другой планеты… из другой реальности… В тетради вместо формул – сюрреальные закорючки, буквы латинского алфавита, иероглифы и знаки, которых нет в природе…
- Скажите мне, Матсумото, чего вы хотите в жизни?
Это очень сложный вопрос. Особенно, когда тебе всего ли 10 лет. Когда в голове, не отягощённой ничем кроме ветра, пустоты и Мечты, крутятся одновременно миллион идей, мыслей, желаний…
- Я хочу, - отвечая надо встать… И я встаю… и ручная крыса, сидевшая на коленях, впивается коготками в брючину и шустро взбирается вверх по расстёгнутой форменной куртке прямо на плечо. – Я хочу стать самым знаменитым стилистом в мире. И купить бабушке новую парикмахерскую. А для этого мне не нужна математика, Томаго-сенсэй.
Вылетаю из класса. Сажаю крысу в сумку, снимаю куртку и иду бегать… А ещё я очень хочу похудеть…
Чиба.
- Кем ты будешь, когда вырастишь? – добрым голосом вопрошает тихая Мира-сан.
- Доктором, - заученно отвечаю я.
Я знаю, что этого никогда не будет. Просто мне велено так говорить. Я знаю, что однажды на пороге моего дома появится… не знаю, будет ли это Йошики, или кто другой… Но он придёт. Возьмёт меня за руку и отведёт туда, куда рвутся все… но попадают единицы… Мы будем выступать в Стеклянном дворце Tokyo Dome, таком прекрасном, как в проспектах в руках Йошики. Я буду петь, а он будет играть на барабанах. Мы будем счастливы! Мы! Мы будем самыми лучшими, самыми сильными, самыми-самыми… Я даже знаю, какое имя мы будем носить: Нас назовут «Икс», неизвестность, странность, необычность… Икс… Я верю, что однажды мы станем лучшими. Вот!
Хиого.
- Моэрэ?
Меня всегда поражала осмысленность в глазах этого детёныша. Он ещё так плохо пишет, совсем не знает катаканы… но уже держит в руках гитару… Причём кто-то, - не мать, я ручаюсь, - снял три нижние струны. И ему не нужны игрушки кроме неё… Она размером с него, тяжёлая, у него ссажены нежные детские ноготки… но он учится играть… Только я не понимаю, зачем…
Сейчас, вот, он сидит у самого берега моря и дёргает за струны… Зачем?
- Зачем, Моэрэ? – спрашиваю я.
- Знаете, Аса-сенсэй, - говорит он, - Дикон – лучший… А я хочу быть самым лучшим. Я хочу быть лучше всех в игре на бас-гитаре.
Я продолжаю поражаться осмысленности его слов и действий… и с ужасом начинаю понимать, что он будет лучшим из лучших… или не будет никем…
1984
Токио.
Привет, мам! Как там братик? Как прошёл Выпускной? Меня сильно искали? Шли бы они все… Знаешь, мама, здесь хорошо… Так красиво… Я был на Акихабара… я влюблён в это разумное электричество, в эти вышки, в эти магазины… Я влюблён, мама! Я люблю этот город! Я люблю…
Завтра последний день прослушивания… Я очень боюсь, что Тоши не приедет. Без него мне нет смысла здесь оставаться. Но я не смогу вернуться с позором… Я очень не хочу покидать эту красоту. И очень не хочу покидать эту жизнь… Но…
Нет, мама, нет! Я никогда не поступлю с тобой так, как поступил отец… Но… Мама, если Тоши не приедет… мне не останется смысла больше жить…
Поезд Чиба-Токио.
Куда я еду? Что я творю? Через час мать поймёт, что я сбежал из дома и уехал в Токио на это грёбаное прослушивание! Но так было нужно. Так было нужно для нас! Для нашей группы, для нашей дружбы, для нашей… Нет, я не люблю Йошики. Хуже, он мой единственный и самый лучший друг. Мы вместе уже 15 лет! Мы познакомились ещё в детском садике… и остались вместе навсегда. Навсегда? Да! Я очень хочу в это верить! Я просто не могу представить себе ситуации, в которой мы могли бы расстаться, случая из-за которого мы могли бы поссориться… Йошики… Ты, твоя мечта… Нет, наша! Одна на двоих! Одна на двоих жизнь. Одна на двоих сцена!
Сигарета догорела до фильтра… Да, мама, ещё я курю… Уснуть не смогу. Ещё 5 часов, и я буду в Токио. В самом прекрасном городе в мире… Самом прекрасном, потому что там Йошики.
Чиба.
Письма в никуда.
У меня нет друзей. Только те, кто играет, страшно коверкая, мою музыку. Только те, с кем я пью пиво после концертов и играю по пятницам в футбол.
Письма, которые я никогда и никому не отправлю… или отдам маме, когда стану совсем взрослым…
Сегодня случилось кое-что… Что-то, о чём я не могу не написать, боясь забыть. Я был на медкомиссии в мореходке… и там… психолог… очень одарённая пожилая женщина… у неё была татуировка на руке… я видел сквозь блузку надпись «Вудсток»… она заглянула мне в глаза и сказала: «Ты не хочешь здесь учиться»… И я не мог солгать человеку, который любит то же, что и я. Я сказал, что мечтаю играть блюзы и кантри на большой сцене… И она разорвала моё заявление…
Завтра я с группой еду в Токио… Что то будет… Наверно, даже Будда не знает…
Хиого.
Мама! Папа! Аса-сенсэй!
Мне невыносима мысль, что придётся идти в старшую школу, а потом – в институт! Я не могу учиться ничему кроме игры на гитаре! Я никогда и ни за что не брошу это дело! А лишние знания только навредят мне, собьют с избранного пути.
Мама, прошу, не надо хвататься за сердце. Я всё равно этого не увижу. Лучше позаботься о сестре. Она же скоро выходит замуж. Ты не знала? У тебя будет внук! Назови его Хироши, разрешаю…
Папа, не стоит думать, что я связался с плохой компанией. Я всё равно не смогу тебя переспорить. Просто поверь, что они не покупают мне алкоголь и сигареты и сами не пьют и не колются. Мне хорошо у них. Я могу отрабатывать игру… Могу жить счастливо.
Аса-сенсэй! Я любил и люблю Вас не только как первого учителя, не только как друга нашей семьи. Вы – мой крёстный в науке музыки. Вы – моя путеводная звезда. Вы дали мне надежду… Однажды я переплюну Дикона… и ты будешь первым, кто узнает об этом!
Пока! Ваш Моэрэ «Хис» Хироши!
Поезд Йокоска-Токио.
Почему-то мне захотелось сейчас к тебе… Когда бабушка собирала мои вещи, я хотел в Токио. Когда братик пытался отнять у меня любимую игрушку, я хотел в Салон. А теперь, когда все вокруг уснули, и я остался один на верхней полке нашего закрытого купе, очень захотелось вновь увидеть тебя… мой родной город…
Знаешь, если бы не ты, я никогда не полюбил бы то, чего у меня не будет в Токио – снег и море… Мягкий, пушистый снег… похожий на нежного котёнка, ласково кружащийся в небе, падающий на ресницы, щёки… обжигающий нежностью… Море… прекрасное и властное… так похожее на жизнь… дышащее под коркой льда… красивое… нет, прекрасное… Я родился возле моря, в день, когда шёл снег… Ах, как бы мне хотелось…
Засыпаю… Прощай, мой Йокоска… прощай, надеюсь, не навсегда… а только до тех пор, когда я приеду навестить тебя… на гастроли первой японской группы – Сабер Тайгер… Аминь!
1994
.Токио.
- Мэри!
- Я здесь, Хидэ, что случилось?
- Сядь. Скажи, что такое любовь?
- Любовь?
- Йошики сказал, что я не умею писать песни о любви.
- Я не знаю, как объяснить. Наверно, это…
- Это желание быть с человеком? Привязанность, вера? Знание, что он никогда не предаст?
- Нет, это дружба…
- Это надежда, что хоть кто-то скажет тебе правду? Понимание, что хоть кто-то честно расскажет, что было вчера, и ничего не боясь, назовёт тебя алкашом?
- Нет, это доверие.
- Это желание помогать и сделать всё, чтобы человек больше не плакал?
- Нет, это забота.
- Это радость за успехи? Боль за неудачи? Смех в унисон и слёзы напополам?
- Нет, это единение.
- Так что же такое любовь!?
Саппоро. Горы.
- Пата? Как ты здесь?
- Я искал свою стихию.
- И как?
- Холодно… Пойдём отсюда…
- Что ты пытаешься найти так тщетно? Куда тебя всё время несёт?
- Я ищу место, где мне будет хорошо.
- Может, это море?
- Море принадлежит тому, кто способен его укротить. Тому, кто властвует над миром. Властвует ими… И нами, конечно…
- А ветер?
- Ветер во власти бегущего. Он – стихия ищущей души, бесконечности, веры, воли, любви…
- А солнце?
- Оно твоё… Солнце светит для того, чья улыбка способна затмить его.
- А небо?
- А небо… пусть останется тому, кто однажды дотянувшись до звёзд, не испугался, не убежал, а остался верен нам. И своей мечте.
- А ты?
- Тоши… А ты что здесь делаешь, а?...
Токио.
- Что с тобой?
- Чтоб я знал…
- Ты влюбился?
- Возможно…
- Напишешь песню?
- О чём?
- О любви…
- Никогда. Я лучше создам посвящение силе, разрушающей преграды.
- Преграды на пути любви!
- Нет, правды… Я напишу строки о бойце, вернувшемся с фронта…
- Ради любви?
- Нет, веры… Я вложу в струны гитары боль отчаяния от потери…
- Любви?
- Нет… Счастья… И мир услышит песню, посвящённую…
- Той, кого ты любишь?
- Нет… Нам… Нам с тобой, Йошики…
Лас Анджелес.
- Ваша мечта сбылась?
- Нет ещё…
- Почему? Вам что-то мешает?
- Отнюдь, мы прекрасно ладим… Мы единый организм, если хотите.
- О, это замечательно! И, если вы все организм, но какой каждый из вас орган?
- Я не задумывался об этом.
- Возможно, кто-то из вас выполняет функцию сердца? Горит, дышит, бьётся… Берёт на себя всю нагрузку, работает на разрыв?
- Возможно…
- А кто-то, наверно, словно лёгкие, наполняет группу жизнью? Помогает циркуляции идей?... Обеспечивает жизнь?
- Да, я знаю такого человека…
- А, может, у вас найдётся и иммунная система? Кто-то ведь защищает вас? Принимает на себя все удары? Держит оборону? Очищает вашу жизнь от негатива?
- Пожалуй, что да…
- И кто-то, подобно желудку обеспечивает всех пищей для ума и тела? Обрабатывает и перерабатывает все поданные идеи? Кто-то, кто пропускает через себя всё?...
- Да… Господи… как Вы правы… Уберите камеру… я ухожу…
Нью-Йорк.
- Куда ты смотришь?
- На звёзды.
- А разве бывают звёзды внизу?
- Глупый… Я смотрю в телескоп. Взгляни…
- Оу… Красиво, но…
- У меня плохое зрение, можешь настроить резкость вот тут… Тебе не кажется, что каждый из нас мог бы походить на звезду… или планету…
- Хм… Пожалуй…
- Посмотри, вон всходит Марс… такой яркий, но такой ледяной… А все думают, что там жарко.
- Забавно, я словно увидел портрет одного моего знакомого…
- А это – величественный Юпитер. Там, правда, тоже прохладно… Но у него такая масса, что он притягивает к себе всё вокруг. У него сотни спутников… и он самый большой!
- Да, тоже знакомо…
- А это – Меркурий, вечно мчащейся куда-то. Нам повезло, а то он всегда где-то рядом с солнцем… но на нём нет атмосферы, а в расселинах лежит лёд… Всё в порядке, Хидэ?
- И в этой планете я кое-кого узнал… Прости…
- Вон всходит Утренняя звезда, Венера… Богиня любви и всепрощения. Она так нетороплива, так прекрасна… По-моему, она похожа… Хидэ, ты…
- Я не плачу, нет… просто с непривычки… А какая звезда тут ты?
2007
.Бангкок.
Бесконечность. Даже она имеет свои пределы. Бесконечным не бывает ни счастье, ни любовь, ни юность… Когда-то мы верили в то, что будем жить вечно… А сейчас? Бесконечна только старость и пустота в душе.
Бесконечной казалась слава. А сейчас я даже не прячу лицо под полями шляпы или очками.
Бесконечной казалась музыка. Я так редко слышу её теперь.
Бесконечным казалось счастье. Я плачу иногда, когда жены нет рядом, от боли в разбитом сердце.
Бесконечной казалась боль. Прости… я больше не приду…
Мехико.
Слёзы. Они высохли на моих глазах, когда я понял, что прошлого не вернуть. Ты был ярчайшей из звёзд. Сверхновой, затмившей солнце. Вспышкой, от которой на глаза выступают слёзы…
Слёзы текли по моим щекам слишком часто. «Знаешь, это противно, когда мужчина плачет». Так сказал он, уходя. И от одиночества снова выступили горькие, горячие, противные слёзы.
Слёзы высохли на моих глазах, когда я понял, что ничего не вернуть. Но я не умею жить иначе. Я состою их тела, басухи… и слёз…
Токио.
Гордыня вела меня. Лев Данте не вёл даже, а нёс меня чрез Сумрачный лес, на вершину Перевёрнутой горы. Он показал мне все свои лики. Любовь и ненависть, дружбу и предательство, жизнь… и только смерть заставила меня раскрыть глаза… и я увидел, что за скакун нёс меня тогда…
Гордыня уничтожила меня. Нас всегда было двое. Но она встала между нами, разорвав, словно сиамских близнецов, словно симметричные крылья бабочки…
Гордыня дала мне всё. Богатство и славу, признание и любовь, мечту…
Гордыня отобрала у меня всё. Тебя…
Нью-Йорк.
Одиночество. Знаешь ли ты, женщина, проклинающая мужа-моряка, и ты, подросток, которого бросила девушка, что такое одиночество?
Абсолютная, беспросветная пустота в разорванном на пятеро сердце. Чёрная дыра в душе, не принадлежащей тебе…
Одиночество не страшно, когда ты один. Но приходится играть роли.
И этот мальчик, он тоже одинок. Он так похож на ещё одну кошку в моём «гареме»… Я не оправдываюсь. Я только прошу услышать меня. Понять, что за червь изгрызает меня уже почти что десять лет…
Вспомни, что он вернётся однажды, прежде чем подать на развод.
Вспомни, как смотрит на тебя хорошенькая соседка, прежде чем лезть в петлю.
Не оставляйте шанса Одиночеству… Никогда…
Нью-Йорк.
Ничего не вернуть. И никто никогда не коснётся этих струн.
Ничего не вернуть. И серебрятся сединой волосы, и бегут по уголкам глаз морщинки.
Ничего не вернуть. И холодно мы смотрим друг на друга…
Но нет ничего поразительнее, чем фанаты, поющие Kurenai.
Но нет ничего смешнее клипа Celebration.
Но нет ничего счастливей улыбки Тоши.
Но нет ничего чище слёз Йошики.
Мы снова вместе. Все вместе. На этот раз точно – навсегда.
@музыка: X-Japan, The last song
@настроение: подавленное
@темы: Фанфики
-
-
30.09.2008 в 02:24