Ты нам очень нравишься, маленькая розовая птичка!(с)Akira
Все знакомые и незнакомые люди ушли в глубокую депру и дикую несознанку... Я на их фоне, хотя мне тоже довольно хуёво невесело, выгляжу прям-таки сияющим солнышком... Но у солнышка тоже бывают проблемы, правда? Возможно, я тоже бываю занудой, но...
Черновик №31.
Тишина
Черновик №31.
Тишина
Давайте не будем хандрить, а?
Давайте доживём до конвента с улыбками на лицах, а?
Ну, пожалуйста!!
Давайте доживём до конвента с улыбками на лицах, а?
Ну, пожалуйста!!
-
-
05.08.2008 в 17:28- Спасибо, Тоши...
- За что? – Он удивленно смотрит на почти заснувшего парня, и машинально убирает с его лица челку. Она тотчас возвращается на место, и Пата моргает. Окружающая действительность сужается до рамок комнаты – абстрактной комнаты, в одном темном-темном городе, по темным-темным карнизам которого барабанит бесконечный-бесконечный дождь…
Пата говорит еле слышно, и ему приходится наклониться, чтобы ни одно из произнесенных слов не растворилось в сумерках, не исчезло, непонятым и неузнанным. Он слишком часто видел такие призрачные слова – слетевшие с губ птицей, и упавшие на землю камнем. Слова, не достигшие своего адресата, бессмысленные, умершие слова…
- За тишину…
Пата закрывает глаза, и засыпает, продолжая еще некоторое время по инерции гладить кошку. Та мурчит, когтит Патину рубашку, и буквально подныривает под движения этих пальцев. Он смотрит на кошку, и она отвечает ему немигающим взглядом. В вечерней стертости границ, она действительно становится серой.
Он вытягивает руку, чтобы коснуться пушистого уха, но одним движением кошка уклоняется, спрыгивает с Паты, и растворяется где-то на полу. Он провожает ее взглядом. Ему тоже хочется встать и уйти – из этой комнаты, из этого города, из этой жизни, но тихий сонный вздох лишает его способности к сопротивлению. Рука Паты по-прежнему держит его руку, и судорожное сжатие пальцев возвещает наступление активной
фазы сна. Сна, в котором гитариста снова будут мучить память…
«Я хотел бы узнать, что тебе снится. Я очень хотел бы оказаться рядом с тобой, в твоем сне. Я хотел бы зачерпывать ладонями яркие краски твоих воображаемых озер. Я хотел бы вязнуть в мяслянисто-желтом песке, на котором ты снова и снова пишешь мое имя. Я хотел бы не ощущать это отчаяние, которое наваливается каждую минуту... это ведь я… я развалил то, что было тебе так дорого… это я заставляю тебя прятаться, и искать несбывшееся в снах. Мы не говорим об этом, но в каждом косом взгляде, случайно пойманном в толпе, я вижу эту ненависть… это все я… я…», - едва уловимо шепчет он, и какая-то уродливая дрожь искривляет его губы, до боли искажает черты лица, силой стирая с них привычное спокойное выражение. Нет, это не он, а какая-то злобная пародия на него, сейчас запрокидывает назад голову, и по ее щекам текут слезы. Слезы, которые никому уже не помогут.
«МЫ – ЛУЧШИЕ! МЫ - ИКС!». Гул в голове нарастает, ширится вспышками и знакомыми лицами. Кто-то дружески хлопает его по плечу, и протягивает бутылку с водой. Йошики улыбается. Он чувствует каждый удар своего сердца. Огромный зал. Сотни и тысячи сотен рук тянутся к нему. Стоит гвалт, кто-то кричит: «Йошики!». Музыка волнами накрывает зрителей, сминая, закручивая в бешеном ритме ударных и визгов гитар. Он носится по сцене, трясет головой, вертится, раскинув руки, и поет. О выжившем в вихре чувств, о розе, расцветающей в пустыне, о сердце, которое может любить, о песне, кото…
… воспоминания обрываются, словно кто-то нажал «стоп».
Он судорожно захлебывается воздухом, выброшенный на берег своей реальности, и вытирает щеки тыльной стороной ладони. Он снова в комнате. Наедине со своими страхами. Тикают часы. За окнами изредка проносятся машины. Где-то в углу устраивается на ворохе одежды серая кошка – он слышит, как поскрипывают ее коготки, и как, свернувшись, она вылизывает свою метафизическую шерстку. Любимая Патина кошка…
Сейчас он отчетливо понимает: его мечтам не суждено было сбыться, потому что тогда он жил чужой мечтой. Он смотрит за спящего Пату, и кладет ладонь ему на грудь.
«Ты подаришь мне новую мечту?»
All around me are familiar faces
Worn out places – worn out faces
Bright and early for their daily races
Going nowhere – going nowhere
Their tears are filling up their glasses
No expression – no expression
Hide my head I want to drown my sorrow
No tomorrow – no tomorrow
And I find it kinda funny, I find it kinda sad
The dreams in which I'm dying are the best I've ever had
I find it hard to tell you, I find it hard to take
When people run in circles it's a very very
Mad world
Mad world
2008-08-05