Звёзды на потолке или Больше, чем любовь.
Жанр: Глюки, friendship, сюрреальная история...
Groupe: hide and Spread Beaver
Рейтинг: R (наркотики, глюк, упоминание яоя)
Пэринг: есть ли он, решать только вам…
Предупреждения: наркотики
Саммери: Два самых близких человека курят травку в огромной сюрреальной комнате в огромной чужом доме...
- Куда ты? – хрипло спросил именинник, поймав выбирающегося из постели Хидэ.
- Прости, приятель, - отозвался тот, не очень помня, кто именно это был. – Я не могу спать с кем-то…
- Но я не кто-то…
Судя по хватке, это был Сугизо.
- Если хочешь, чтобы я придушил тебя подушкой посреди ночи, просто испугавшись храпа, я могу остаться, - съязвил Хидэ, вырвал руку, оделся, не включая свет, и вышел в коридор.
Огромный дом крепко спал. Голова страшно кружилась от выпитого, усталости, холода и… какого-то странного тупого чувства в груди… Ощущения, что что-то потерял, и не можешь вспомнить что, когда и где… Пройдя, цепляясь за стену, несколько метров, Хидэ громко втянул воздух… и замер, задержав дыхание. Кто-то совсем рядом курил гаш. Гитарист принюхался: точно гаш, причём, в кальяне, не то на вине не то на чае… Решив, что, если вокруг кальяна уже собралась какая-нибудь компания, он не будет даже пытать счастье, Хидэ надавил всем телом на дверь зала, она открылась… и гитарист замер на пороге.
Вся эта комната, большой зал, была обита бархатом. Сейчас, в темноте, он казался чёрным. Босые ноги тут же утонули в высоченном ворсе тёплого ковра. Прямо напротив двери располагалось огромное окно, занимающее почти всю стену. Штор или жалюзи на нём не было, и ночной город представал во всей красоте как на ладони… У окна, в углу, на полу сидел человек. Единственными источниками света били огни города и мерцающий огонёк в кальяне, но даже их Хидэ хватило, чтобы понять, кто этот человек.
Плотно закрыв за собой дверь, гитарист опустился на колени, медленно на четвереньках подобрался к парню, сел прямо перед ним. Бесшумный кондиционер чуть колыхал длинные тёмные волнистые волосы, широкое доброе лицо окутывал голубоватый дым, выдыхаемый через широкие ноздри.
- Привет, - тихо сказал Пата, глядя на друга.
- Привет, - Хидэ улыбнулся. – А что ты куришь?
- А я курю гашиш на чае, - с той же интонацией отозвался гитарист. – И очень хочу есть…
- Это намёк?
- Ага, - иррационально жёлтый мундштук коснулся кончика носа, Хидэ попробовал поймать его губам, но Пата оказался проворнее.
- Смотри, не скури всё! – Хидэ вскочил на ноги. Головокружения как не бывало. Вожделенная доза… общения с любимым другом предавала сил.
- Не бойся… Там двойная доза, специально, для тебя…
По дороге на кухню, Хидэ попробовал проанализировать последнюю фразу. Создавалось ощущение, что Пата заранее знал, что всё будет именно так. И, устав от очередного возжелавшего красивое тело красивой куклы, Хидэ придёт именно сюда, в большую плюшевую комнату с окном в стену, к нему, одному из немногих, если не единственному, кто способен увидеть не только куклу, но и нечто гораздо большее – душу… А, может, действительно знал? Конечно, знал. Иначе не стал бы насыпать больше травки, чем надо. Иначе не оставил бы приоткрытой дверь. Иначе просто не стал бы всё это затевать…
В комнате что-то изменилось. Покрутив головой, Хидэ понял, что Пата, пока его не было, включил хитроумную подсветку потолка, состоящую из сотни крошечных лампочек, выложенных на потолке в виде созвездий. Поставив поднос на пол около друга, Хидэ лёг рядом, посмотрел на звёзды на потолке. Ему в руки лёг тёплый иррационально жёлтый мундштук. Он хранил не только сладковатый запах опасного, пьянящего дыма, но и тончайший привкус губ Паты: табак, виски, виноград, немного крови – вчера он, не без помощи разъярённого Джоэ, впечатался в косяк двери, и тонкая кожа нижней губы лопнула, - и ещё что-то, чему Хидэ ни как не мог дать определение… Что-то горькое как разлука, сладкое как поцелуй, жгучее как музыка… мягкое как любовь…
Затянувшись, гитарист закрыл глаза и медленно произнёс:
- Я нашёл только фрукты, роллы из ресторана и бутылку вина…
- Если хотите, чтобы гостям было, что перекусить ночью… - выдохнул Пата, рассматривая в скудном освещении яблоко.
- …не приглашайте на вечеринку Ямаду Шинию и О-Джиро, - закончил за него Хидэ, открыл глаза.
Пата чуть сменил позу, откинувшись на мягкую стенку, и ел яблоко, отрезая длинным тонким ножом маленькие кусочки и беря их губами с лезвия. Оторвать глаз от этого зрелища было практически невозможно…
- Куда ты смотришь?
- Куда я могу смотреть, когда ты рядом?
Поразительно… Если бы кто-нибудь попросил изобразить его в символах, метафорах, Хидэ, скорее всего, нарисовал бы Улитку, ползущую по зонтику, из раковины которой торчит гитара. Миллиарды лет природа оттачивая форму, вид, соотношение прочности и лёгкости, ставила удачные и не очень эксперименты, чтобы создать… простую улитку – самое совершенное существо на планете… Такое нежное тело, наделённое самыми сильными мышцами, такой хрупкий панцирь, способный выдержать и падение, и удар, и холод и жару… Раковина улитки, витая, как ход мысли, разноцветная, как музыка… Кажется, наступил ботинком, хрясь, и нет улитки… Но не для того ли природа создавала её миллиарды лет, чтобы человек с уважением посмотрел на это маленькое беззащитное существо?
Хидэ показалось, что огоньки на потолке на мгновение выстроились в виде спирали. Он зажмурился, затянулся снова, медленно выпустил дым, лампочки снова приняли очертание Ориона.
Так же Пата… Жизнь, судьба загнала его в раковину, спрятавшись в которой он перенесёт всё… Пусть, это только метафора… Но неужели не отскакивают от него, как капли дождя от улитки, остроты и претензии лидера? Разве не скрывается он под маской безмолвия и сонливости, как улитка прячется в свой домик?
И только в такие секунды, когда рядом никого кроме Хидэ, он выползает из своего убежища, раскрывается, живёт… Только в эти мгновения он говорит, не запинаясь, не смущаясь, не смеясь… искренне и спокойно…
- О чём задумался?
- Об улитках…
Смешок.
- Я тоже… - хруст винограда. Тёплые сильные пальцы осторожно опускают виноградину на губы. – У нас с тобой даже глюки одинаковые… что бы это значило?…
Хидэ не ответил. Он прожевал виноградину, потянулся всем телом, стало лучше. Голову медленно наполнял голубоватый туман. Лампочки на потолке стали разноцветными и постепенно начали размножаться… Чтобы прогнать малоприятное состояние беспомощности, охватившее его, Хидэ осторожно опустил иррационально жёлтый мундштук слева от себя, сел, помотал головой, потом поднялся на ноги, подошёл к окну.
Внизу всеми цветами радуги переливался город.
- Какой-то сумасшедший назвал город крылом попугая, - произнёс Пата. – Хотя, я сравнил бы его…
- …с рифом? – перехватил мысль друга Хидэ. – Да, очень похоже…
Яркие огни подмигивали переливающимися тропическими рыбками, колыхались зелёно-красные водоросли светофоров, сновали туда-сюда крошечные светлячки-машинки… Окна домов вспыхивали и гасли, словно выплывали и прятались рыбы-клоуны… Над рифом висела непроглядная мгла толщи воды…
- Я боюсь воды, - поёжился Хидэ, отойдя от окна. – Давай о чём-нибудь другом?
- Давай.
Пата затянулся, покосился на окно. Последняя, самая яркая рыбка проплыла мимо, подмигнув большим глазом Хакуэ, и мир вернулся в прежнее состояние.
- Какого цвета эта комната на самом деле? – спросил Хидэ, снова укладываясь на прежнее место.
- Откуда я знаю? – отозвался Пата.
В полумраке некоторые немногочисленные предметы постепенно начали приобретать необычные оттенки и формы… Второе яблоко, брат-близнец съеденного Патой, перетекая из оттенок в оттенок, из грани в грань, медленно-медленно, даже как-то естественно, стало синим. Нетронутые роллы пошли неожиданно кислотными пятнами… Хидэ зажмурился, потёр глаза. Цвета вернулись, но всё вокруг стало как при ночной съёмке, слишком резким, нечётким, притормаживающим…
Ещё один глоток пьянящего дыма.
- Я знаю, ты сказал тому, от кого сбежал, что можешь спать только один…
Какой у Паты красивый голос… Именно тот его голос, которым он говорит только с Хидэ…
- Да…
Хидэ протянул руку, смахнул кислотный цветок с ролла, взял его двумя пальцами, положил в рот.
- Но ты пришёл сюда, ко мне… И я уверен, не только затем, чтобы покурить…
Гитарист замер с недожёваным роллом во рту. А, ведь правда… Даже, если не было бы этого кальяна и этих глюков, и этих откровений, он всё равно нашёл бы Пату, хотя бы ради того, чтобы взглянуть лишний раз. Как он спит, подсунув под щёку кулачок, как волосы скользят по его шеи, как подрагивают густые чёрные ресницы… Но самым удивительным было то, что ни Тоши и Йошики, знакомые всю жизнь, ни Хис и ИНА, любившие друг друга, кажется, ещё до знакомства, до рождения, до сотворения мира, никто из них даже представить себе не мог уровень единения душ двух гитаристов, двух лучших друзей… Их мысли сходились настолько часто, что они вполне могли говорить по очереди, продолжая мысль друг друга. Им снились одинаковые сны, в которых они были вместе. Они словно были созданы друг для друга, как две половинки одного сердца…
- Не знаю, Пата…
Мир встал на место. Чернильное небо, чёрный потолок, потерявшие в темноте цвет стены… ночной город за окном…
- Мне иногда кажется, что мы с тобой… Что у нас с тобой одна на двоих душа. С тобой мне… - Хидэ тщательно подбирал слова, ковыряя длинными пальцами ворс неожиданно ставшего жёстким ковра. – Мне с тобой… тихо… Никаких мыслей… Мы единое целое... Мы шли друг к другу через века, от воплощения к воплощению, укрепляя нашу дружбу, нашу связь…
Медленное движение сбоку, глубокая затяжка… из губ в губы… словно поцелуй… Сильные руки отрывают от пола… И Хидэ цепляется руками за шею, футболку, волосы… Пата вытерпит всё. Он просто не чувствует боли, причинённой другом.
Диван… Удивительно мягкий по сравнению с полом. Плед… Словно домик улитки… воображает, небось, что может защитить от всего на свете… Тёплое тело рядом…
Свернувшись калачиком, Хидэ закутался в объятия друга, плотно закрыл глаза.
- Знаешь, - шепнул он, чувствуя тёплое дыхание на своих волосах, - мне кажется, дружба… это что-то намного большее, чем любовь… Мы будем вместе всегда… Потому что наши души… Пата?
Пата спал… Он ждал Хидэ во сне…
Оно ушло Новожилову вместо курсовой...
Надеюсь, он оценит юмор...
Надеюсь, он оценит юмор...