Эдгар озадаченно уставился на чудо природы, прижав уши. Глеб расеянно вздохнул, отвернулся к плите, поставил чайник.
Вокруг парня суетились Юрий и Вадим. Вадим пытался привести парня в чувство, растирая его заострённые уши, Юрий тряс его, перемежая уговоры очнуться с витиеватыми ругательствами.
- Что это? - тихо поинтересовался Эдгар.
- Опять 25 это, - нервно фыркнул Юрий. - Знакомьтесь, Эдгар, это эльф Второго поколения, его светлейшество Александр.
Упомянутый эльф, наконец, пробормотал что-то невнятное, силясь разлепить голубые как у новорождённого котёнка глаза. Вадим наклонился к нему, чтобы разобрать бормотание, затем вскинул голову и, недовольно поджав губы и упастив уши, ушёл в комнату.
- Ему "повезло" в десятом году родиться, - обрушавшись на табуретку, сообщил Юрий. - В тысяча девятьсот, ясен пень. Всё детство и юность - одна война. Из Германии бежал, попал в Америку, чуток перекурил... и во Вьетнам загремел... Там то его и сломало. Теперь, как видит несправедливость в жизни, тут же за бутылку хватается или за наркоту...
Эдгар сочувственно вздохнул. Глеб налил большую кружку чая, щедро развёл в неём мёда. Вернулся Вадим, принёс блокнот и карандаш. Александр вцепился в карц.пренадлежности, и начал строчить.
- Зато он в таком состоянии такие стихи пишет.. Есенин от зависти повесился бы! - угрюмо отметил Глеб.
Карандаш неровно скрипел по бумаге. Эдгар смотрел на несчастного парня с переломанной душой и больше всего на свете хотел услышать его голос. Вадим подошёл сзади, опустил руки на плечи. Ладони у него были ледяными и очень тяжёлыми... Эдгар вздрогнул.
Скрип прекратился. Вадим тут же оказался около мойки, набрал полный стакан воды, поболтал в нём куском мыла, затем проворно подхватил Александра поперёк туловища и потащил в туалет.
- Эдгар! - донеслось оттуда. - Кинь тёплое одеяло на батарею! У нас, я чувствую, непостая будет ночь!
Кивнув, будто Вадим мог это увидеть, Эдгар отправился в комнату. Взгляд невольно упал на неровные пьяные каракули. Лучше всего читались строки в самом начале:
Рваные флаги по ветру.
Женщина в доме напротив
Сжигает нетленные письма.
А над ее головою
Санкт-Петербургское небо...
- С таким талантом его спасёт только сцена, - глухо отметил Юрий под аккомпонимент нелицеприятных звуков, доносившихся из туалета...